Азиатская книга

Янто приехал на Яву, чтобы учиться в католической школе-интернате. Вообще малукцы и папуасы неохотно посылают своих детей в школы, считая это занятие более или менее бесполезным. В конце концов все займутся тем, чем занимались их отцы и деды. Станут фермерами, или рыбаками, или резчиками по дереву. Так зачем попусту тратить время, протирая штаны за школьной партой? Не лучше ли сразу начать осваивать семейное ремесло? Но прогрессивные родители Янто уверовали в школьное образование и отправили сына за тридевять земель. По окончании школы он поступил в институт в Джокьякарте. Там через студенческую католическую организацию познакомился с будущей женой. Теперь у них шестеро взрослых сыновей. Трое — инженеры, двое работают в банке, а младший, как и сам Янто, в сфере туризма. Янто с женой живут в том же кампунге[110], где жили последние семь поколений жениных предков. В этом мусульманском кампунге семья жены — единственные неверные. Дед с бабкой работали при католической миссии и в какой-то момент перешли в христианскую веру. По словам Янто, никаких притеснений со стороны соседей они никогда не испытывали. В конце концов, по адату[111] можно жить и не будучи мусульманином. «Это в западной части острова — религиозные фанатики, а у нас тут без фанатизма». Принадлежность к религиозному меньшинству — не проблема; проблема — «готонг-ройонг», яванский принцип коллективной взаимопомощи, которому до сих пор следуют в большей части кампунгов.

— На все полагается давать деньги. Если у кого-то в деревне свадьба или похороны, если кто-то заболел или если у кого-то родился ребенок. Все должны скинуться.

— Так это же здорово, взаимопомощь…

— Это издали так кажется. А когда с тебя ежедневно требуют денег и у тебя в результате на собственную семью не хватает… Причем все всегда точно знают, кто сколько дал… У нас, у папуасов, такого нет. Вообще я, когда на яванке женился и переехал в ее деревню, для меня это был огромный культурный шок. Сейчас-то уже привык, конечно, но все равно вам скажу так: странный они народ, яванцы.

* * *

C утра — этнографический опыт под названием «гостиничный завтрак». Ни в одной гостинице мира я не видел такого количества трудно опознаваемых блюд на завтрак. Все подписано исключительно по-индонезийски, но со мной айфон, а в айфоне — гугл, авось разберемся. Тем более что какие-то вещи все-таки распознаются. Например, темпе[112], приготовленное десятью, нет, пятнадцатью разными способами. Темпе во фритюре, темпе в кокосовом молоке, суп из темпе, темпе по-сундански, темпе по-мадурски… Если для португальской кухни главный предмет гордости — количество блюд из бакальяу (как минимум 365: по рецепту на каждый день года), то индонезийцы могут по праву гордиться своей гастрономической изобретательностью по части темпе и тофу. Добавить к этому два десятка рисовых каш (с черным клейким рисом, с проростками маша, с кокосом, с джекфрутом, с тамариндом, с имбирем-кенкуром и так далее) и пятнадцать разновидностей овощных оладий, и мы получаем веганский рай. Из животной пищи — несколько невзрачных рецептов из рыбы и курицы, медленно сваренные в специях яйца «телур пинданг», разварная говяжья кожа («кречек») и сладкие рыбные тефтели для кокосового супа «лакса». Чуть ли не все блюда готовятся в сладких соусах, ни один рецепт не обходится без пальмового сахара. Кажется, у народа, который так питается, должен быть повальный диабет. И, как бы в подтверждение моей догадке, на отдельном столике обнаруживается целая батарея бутылок с целебными настойками — их тоже употребляют к завтраку. На бутылках — этикетки с длинными индонезийскими названиями и краткими пояснениями по-английски, как то: «от диабета», «от диареи», «от глистов». Если вы не знали, чем болеют жители Джокьякарты, теперь знаете. Но пробовать эти панацеи не рекомендуется: настаиваются на сырой воде, а от сырой воды тут лучше держаться подальше. Зато можно пробовать тропические фрукты — те, что в кожуре. Мангустин, ананас, маракуйю, питайю, папайю и примкнувший к ним салак, он же змеиный фрукт, любимое индонезийское лакомство, диковинный плод с кожей как у панголина. По вкусу — что-то среднее между пальмовым вином и микстурой от кашля.