Азиатская книга

Из Фатехпура-Сикри мы поехали в Агру, о которой весь мир знает благодаря Тадж-Махалу, а те, кто вырос там, где я, помнят еще и советскую экранизацию повести Конан Дойла «Знак четырех», переименованной в «Сокровища Агры». Надо сказать, мысль о сокровищах — последнее, что приходит в голову при виде настоящей Агры. Это уже вполне та Индия, которой меня пугали в Нью-Йорке: картины хаоса и нищеты, мало чем отличающиеся от Эфиопии или Мали. Полуразваленные, заляпанные латеритной глиной хибары, кучи мусора, зеленая слизь в сточных канавах, бездомные коровы, свиньи, собаки, ослы, обезьяны, голодные дети, калеки, торговцы пааном[169] и биди[170], повозки с гниющими фруктами, под завязку набитые автобусы, грузовики, моторикши и где-то сзади — истошная полицейская сирена. Расступитесь, пропустите охранников порядка. Но никто и не думает расступаться: куда тут подашься? И то сказать, сирена есть, а полиции нет. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это просто какой-то наглец оснастил свой мопед специальным клаксоном-пересмешником. То он прикинется полицией, то скорой помощью. Находка что надо, а толку? Ни пройти, ни проехать.

После очередного фиаско со съемной квартирой (вместо трех комнат, забронированных через сайт Airbnb, нам сдали одну — по утроенной цене) мы решили наконец пожить на широкую ногу и, расплевавшись с бессовестным арендодателем, отправились в отель Mughal Sheraton. Туристов, купающихся в этой пятизвездочной роскоши перед отбытием на Гоа или в Гималаи, можно понять: такого люкса за такие деньги на Западе не сыщешь. Однова живем. Встав на путь гедонизма, надо идти до конца. И я записался на аюрведические процедуры, которые предлагали в нашем отеле. Меня били по спине мешочками с каким-то целебным разнотравьем; мне лили горячее масло на переносицу; мне открывали чакры и приводили в порядок доша[171]. В результате я, как и было обещано, почувствовал себя новым человеком, и этот новый человек уснул посреди ужина, не донеся ложки до рта. «Это хороший знак, — уверила меня Чару. — Значит, аюрведа уже оказывает на тебя благотворное действие».

Утром за завтраком обнаружилось, что среди клиентов «Мугал Шератона» индийцев едва ли не больше, чем иностранцев. Чару пояснила: для жителей Дели эта гостиница с аюрведой и видом на Тадж-Махал — популярный дом отдыха; те, кто может себе это позволить, приезжают сюда на выходные. Она и сама неоднократно бывала здесь со своим муженьком-адвокатом, и тот всякий раз отравлял ей отдых. «Ладно, не будем о грустном. Давай лучше сходим за добавкой пури». В буфете нам были предложены два варианта завтрака — индийский и европейский. Пока мы стояли в очереди, я заметил любопытную вещь: европейцы в основном берут завтрак по-индийски (паратхи, пури, разнообразные чатни[172]); индийцы же предпочитают яичницу с тостом или овсянку. В Шанхае в аналогичной ситуации все было ровно наоборот: китайцы выбирали китайское, а европейцы — европейское. Что-то в этом есть принципиальное, отражающее, так сказать, сущность трех великих культур и их непростых взаимоотношений… Но Чару, с которой я поделился своим тонким наблюдением, только пожала плечами: «Каждый ест, что ему нравится, вот и все».