Азиатская книга

Вот от чего голова кругом: от всех имен и названий, перетекающих из одной истории в другую, заплетающихся самой причудливой и неразборчивой вязью. Инна Кулишова, согласившаяся показать мне главные туристические достопримечательности (Мцхета, Джвари, Шиомгвиме), проводит ликбез, начиная с азов: Картли-Кахетия, Иберия и Кавказская Албания, Колхида, мосхи[202], святая Нино. Сестры Арагва и Кура (то бишь Арагви и Мтквари). Грузинский крест из виноградной лозы, которую, согласно легенде, Нино перевязала собственными волосами. Крепость Бебрисцихе. Монастырь Самтавро, усыпальница царя Мириана III и царицы Наны (IV век). Монашка Серафима, беженка из Абхазии, которая жила у Инны во время войны, проводит нас в монашескую трапезную, угощает аджапсандали. Рассказывает про распорядок дня в монастыре: подъем в четыре утра, с пяти до семи молитва, с семи до одиннадцати послушание (у каждого свое, Серафима делает дизайн и верстку для монастырского бюллетеня), в одиннадцать — трапеза, потом работа в саду, в пять вечера — вторая трапеза, во время которой игуменья читает псалтирь, потом опять молитва… «В Мцхете побывали тысячи и тысячи туристов, а в этой трапезной — только мы». Инна, с которой мы дружим аж с 1996 года, не только замечательный русский поэт, но и экскурсовод каких поискать. Досконально знает историю Грузии и места, куда без нее не попасть. Например, Атешга, зороастрийское капище V века, проникнуть в которое можно только через частную квартиру в Бетлеми (вход — через гостиную).

Мцхета, Джвари, Зедазени. «Не бойтесь протоптанных троп, они не зря протоптаны». Но меня, как и Гандлевского, тянет на край света. И тут на выручку приходит радушный Алик Дарчиашвили. Взял напрокат внедорожник и повез нас в труднодоступные дали: Пшавия, Хевсуретия — до самой Чечни. Давно забытая юношеская романтика: экспедиция, глушь, палатки. Совсем как у Гандлевского в «Трепанации черепа» или в ранних стихах. «Много все-таки жизни досталось мне». Пшавия — лес, а Хевсуретия — горы. Не горная пустыня, как на границе с Азербайджаном, а полный драматизма пейзаж с остроконечными пиками, перевалами, взмыленными каскадами горных рек. Горы, покрытые растительностью, словно зеленым бильярдным сукном. Отары овец на склонах, издали похожие на лишайник или на муравьиные личинки. Поросшие лесом кручи, на вершинах — языки снега. Склеп, полный черепов и костей: сюда приходили умирать зараженные чумой предки хевсуров (по одной из версий — тамплиеры?). Едешь по серпантину, навстречу — местный житель на белой лошади. Хахмати — деревня в два дома, там живет охотник с семьей. А дальше, на много километров, ни души. Какова численность населения Хевсуретии? «Может, сто пятьдесят человек, — гадает Алик, — может, двести».

Доехали до границы с Чечней, что само по себе будоражит (Гандлевский скомандовал: «Пулям не кланяться»). На этой границе, недалеко от Аргунского ущелья, находится Шатили, высокогорное село-крепость XII века. Оборонительные башни, строения, словно растущие из скалы. Сверху эти постройки, должно быть, похожи на пчелиные соты. Средневековая крепость, в которой до сих пор живут люди. На деревянных балкончиках развешано белье. Идешь дальше, и выясняется, что эта крепость — огромная, целый город, не менее впечатляющий, чем знаменитые памятники ЮНЕСКО, но тут никакого туризма, никаких брошюр, никаких пришельцев, только местные, живая история.

Кажется, таких мест и не осталось почти. Уж на что труднодоступна малийская Бандиагара, но и она — торная тропа по сравнению с Хевсуретией, о которой в Европе и США никто никогда не слыхал.