Азиатская книга

«А еще слышали последнюю новость? Апрельский „Нонфик“ отменили!» Новость про отмену ярмарки «Нон-фикшн» напоминает мне глупый старый анекдот: «А Рабинович дома? — Рабинович умер. — Так это что же, значит, на рыбалку он не пойдет?» Анекдоты, сплетни, уютное общение в кафе на фоне полной неопределенности и страха. Разговоры без конца. Подавленность сочетается с возбуждением. Лихорадочная активность, усиленное общение всех со всеми. Кто-то уже пытается поднимать новый бизнес, кто-то устраивает культурные мероприятия. Пока шли от Абовяна до Екмаляна, позвонила тбилисская знакомая: «Саша, да. У нас в Тбилиси поэтический флешмоб. Удивительная молодежь собралась. И все наши любимые поэты подключаются и читают онлайн свои стихи. Свяжитесь с нами, если сможете. Это все совершенно спонтанно и невероятно пронзительно. Какое-то внезапное чудо. Вот прямо сейчас. Приходите и почитайте. Абсолютно счастливый экспромт». Все пытаются что-то делать — выступают, читают, пишут свои «Окаянные дни». Желание зафиксировать момент. Стало быть, все надеются, что это только момент, пусть и переломный; что не конец. Все еще когда-нибудь будет, важно в это верить, Левочка, дорогой. Даже если сейчас кажется, что впереди ничего нет. «Завтра — это так далеко, что кто его знает».

А сегодня — воскресный день, в Ереване стоит моя любимая весенняя погода, и мы едем за город, в Гарни и Гегард. Гегард — средневековый пещерный монастырь, а Гарни — храм бога Митры, построенный армянским царем Трдатом I в I веке нашей эры. Лева видел эти памятники десять лет назад, когда ездил в Армению по какой-то литературной программе. «А сейчас что вы уже видели?» — «А сейчас мы ничего не видели, — жалуется Оля. — Сидим безвылазно в Дилижане и даже его не посмотрели».

Монастырский комплекс, выдолбленный внутри скалы, напоминает эфиопскую Лалибелу. Напоминает не столько архитектурно, сколько по общему ощущению. Между Эфиопией и Арменией вообще много общего. И тут, и там — древневосточная христианская церковь. Армения — первая страна, принявшая христианство, Эфиопия — вторая. Обе — древние цивилизации в горах, с письменной историей в несколько тысяч лет. Лалибела, где я побывал в 2013 году, стала одним из главных архитектурных впечатлений за всю мою жизнь.

«Нет ничего более поучительного и радостного, чем погружение себя в общество людей совершенно иной расы, которую уважаешь, которой сочувствуешь, которой вчуже гордишься». Я мечтал побывать здесь с тех пор, как в юности прочитал «Путешествие в Армению». Теперь, значит, и мне «удалось наблюдать служение облаков Арарату». Храм из туфа, хачкары[206], скиты, барельефы, а вокруг — Араратская долина. И как дополнительное чудо — «Симфония камней» в ущелье Гарни, горное образование в виде тысяч правильных шестиугольных цилиндров из базальта, гигантский перевернутый орган. Рядом — поселок с туристическим центром, искусственный пруд, в котором плавают стерляди и форели. Лавочница наливает персикового и кизилового самогона — на пробу. «Легко пьется, да? И ведь не подумаешь, что в нем пятьдесят градусов. Хочешь еще сливовый дам попробовать?» Нет-нет, сливового не надо.

Водителя, который возит нас по этим местам, зовут Арутюн. Он, как и все здешние водители, крайне общителен. Понимаю, что цитировать таксистов — еще более избитый ход, чем пересказывать сны. Но удержаться трудно, особенно здесь.

— А вы из Москвы? Здесь сейчас полгорода из Москвы. Ну и как там, в Москве?

— Я там не живу. Я живу в Нью-Йорке.

— А, так вы олигарх!

И снова обязательный вопрос про «армянин или грузин или другое»:

— А вот вы такой темный, я вижу, почти как мы… Это же…

— Я еврей, — говорю, устав от всех этих хождений вокруг да около «национального вопроса».

Арутюн ошарашен:

— А… Вот прямо так и скажете, да?

Я сижу спереди, семья Обориных — сзади. Стало быть, Арутюн — на мне, а они вольны общаться между собой. Но водитель наш все слышит. Стоит Леве упомянуть, что кто-то из общих друзей собирался идти сегодня на митинг, как Арутюн оживляется:

— На митинг? На какой митинг?

Выжидательная пауза. Мы не реагируем.

— Скажите, а это правда, что в Армении варят суп из кизила? — спрашиваю я, переводя разговор на другую тему.

— Конечно, правда, Саша-джан. У меня в квартире сейчас есть. Угостить вас?

Уже по дороге обратно в Ереван он не выдерживает и спрашивает напрямую:

— А вы как думаете, что с Украиной будет?

— Думаю, что ничего хорошего не будет. А вы как думаете?

— Не знаю, — вздыхает он. — Может, и нас скоро всех убьют. Мы ничего не решаем, брат.

* * *