Азиатская книга

В начале 2020-го, когда Нью-Йорк стал одной из первых горячих точек ковидной пандемии, мы с женой решили последовать примеру многих знакомых и уехать из города, в котором прожили предыдущие двадцать лет. Ньюйоркцы до мозга костей, мы с трудом представляли себе жизнь за пределами небоскребной матрицы Манхэттена или ютящихся под рельсами надземки этнических анклавов Бруклина — Квинса — Бронкса. Все доводы «за» были умозрительными: тут — круглосуточные сирены скорой, увозящей соседей в реанимацию, и заточение в двухкомнатной квартире на 21‐м этаже, а там — раздолье, лес и луг, где смогут резвиться наши девочки, Соня и Даша, не говоря уже о близости к океану. К тому же госпиталь, где я работаю, находится там, на Лонг-Айленде, и я в кои-то веки смогу добираться до работы не по два часа в один конец, а за десять минут. Алка же будет работать из дому, смакуя новообретенную свободу удаленки. Но кто будет сидеть с девочками, следить за их онлайн-обучением (еще одно новшество, к которому с ходу не привыкнешь), пока Алка будет работать на своей удаленке, а я в больнице? Нужна хорошая няня с проживанием. Только где такую найдешь, да еще в предельно сжатые сроки? Мы обратились в одно агентство, в другое. Поговорили с несколькими кандидатами через вотсап. Что можно понять по такому собеседованию? Разве что совсем очевидное: от этой тетки с фиксами и прокуренным голосом лучше держаться подальше, от той с бегающим взглядом и путаной, то и дело меняющейся историей — тоже. Как в фильме «Миссис Даутфайр», где все потенциальные няни оказываются чудовищными фриками, пока не появляется персонаж Робина Уильямса. Увы, все сказки остались в предыдущей, доковидной жизни и ни на миссис Даутфайр, ни на Мэри Поппинс рассчитывать не приходится. Но в бесконечной череде кошмарных теток нам попалась милая субтильная девушка из Узбекистана. Очевидный минус: полное отсутствие русского и очень рудиментарное владение английским. Но, как гласит американская пословица, «попрошайки не могут быть привередами». Как-нибудь разберемся, объяснимся, либо она какой-нибудь язык выучит, либо мы. Иначе говоря, положение наше было довольно отчаянным. Переезд в дальние дали запланирован на ближайшую неделю, через две недели мы должны будем сдать ключи от съемной нью-йоркской квартиры, так что времени на поиски няни у нас не осталось. Пусть будет Садокат. В переводе с узбекского — «верность».

В предотъездные дни наши девочки были отправлены к дедушке с бабушкой в Коннектикут, а Садокат въехала в нашу полуразобранную квартиру, с тем чтобы помогать нам паковать вещи. В первый же день Алла позвонила мне на работу:

— Мне кажется, с этой Садокат каши не сваришь. Она за весь день запаковала три книги. А когда я попросила ее помыть холодильник, она расколошматила стеклянные полки, так что теперь нам за этот холодильник еще платить придется.

— Что значит «расколошматила»? Специально?

— Нет, случайно. Просто она чудовищная неумеха.

Вечером, когда я пришел с работы, по квартире плыл запах восточных специй. Это Садокат, пытаясь сгладить вину, приготовила нам дамляму[242] и лепешки. Заодно помыла всю посуду, на сей раз ничего не разбив, и сложила ее по-восточному: все миски и чашки перевернуты. После ужина, когда я по привычке начал было убирать со стола, меня остановили: хозяину дома, мужчине, не пристало мыть тарелки, это женская работа.

— Все это непривычно, конечно, но, по крайней мере, видно, что она старается.

— Да, — согласилась Алка, — но я, если честно, боюсь.

— Чего?

— Что она спалит дом или устроит потоп, а главное — что не уследит за девочками.

— Ну, если у тебя серьезные сомнения, давай скажем ей, что она нам не подходит. Ей же тоже нужно знать как можно скорее.

— Давай. Меня еще смущает, что она ни по-русски, ни по-английски толком не говорит. Мы с ней просто общаться не сможем, а уж девочки — тем более.