Азов. За други своя

А теперь резко в сторону от реки. Бегом, как можно быстрее. Дыхание рваное, сердце, кажется, готово выбить ребра, но он терпел. Из тех последних сил, которых уже и не было. Герасим мозгом хребта, кусками кожи, где свербели затянувшиеся раны, чувствовал, как с каждым мгновением, с каждым шагом утекает везенье, непонятно по каким заслугам отпущенное им.

Внезапно для самого себя он остановился. В спину ткнулся кто-то из мужиков. Почудилось или верно, сполох уже около рощи. Не, точно, люди. "Ложись!" Команда короткая, Панков больше прошипел её, чем прокричал. Но его услышали. Мужики рухнули, как пулями сбитые. "Тьфу, тьфу, тьфу А теперь ползком". Извиваясь, словно полоз, попавший в костёр, Герасим уводил людей в единственно верном направлении, в сторону от крепости.

В ночи следов не разобрать. Да и после не шибко-то углядишь. За эти дни тут столько народу потопталось, свежих шесть десятков подошв никто и не отличит от старых. По крайней мере, Герасим сильно на это рассчитывал. Почти до рассвета татары будут рыскать перед Азовом, нет-нет да и попадая под меткий выстрел переживающих за них казаков. Сюда придут уже позже, когда сообразят, что не там искали ночных рыскателей. Если сообразят. А то, может, повезёт ещё разок, подумают на соседей — турок. Или решат, что ночные гости уже дома. Кашу трескают, смывшись через неведомый им подземный ход. Хоть бы, хоть бы!

К утру выдохлись все. Бежать уже не получалось. В лучшем случае быстро шагали, поддерживая тех, кого валило от усталости. Потянулись заросли камыша. Запутывая следы, перепрыгнули пару узких проток. Тальниковые заросли немного успокоили, в них не увидят. Но перелесок совсем узкий, не больше пяти саженей. И снова впереди степь, уходящая почти к горизонту.

На границе зарослей и открытого места остановились. Надо дать людям отдохнуть хоть чуток, Герасим и сам еле стоял на ногах. Сусар, удивительное дело, выглядел бодрячком, вот что значит молодость! Не суетясь, парень, нарвал охапку камыша. Кинул рядом с отцом, приглашая опуститься. Тот не стал кочевряжиться.

Выше по течению невидимого здесь основного течения Дона, поднималось мутное тревожное солнце. К утру похолодало, и народ стал запахивать расхристанные зипуны и кафтаны. Пока переводили дух, Герасим опять чувствовал нарастающее беспокойство. Он не знал, что с первыми лучами солнца злющие татары разобрали следы, догадавшись-таки, что всё это время искали не в той стороне.

Знать-то он не знал, а вот чуйка сработала.

Тут же погоня устремилась за обидчиками.

Быть бы мужикам битыми, кабы не удивительное везенье, по-прежнему не оставлявшее рыскарей.

В куширях, куда они забрели на рассвете, таился отряд в пятьдесят сабель из казаков Сёмки Загоруя. Продежурив всю ночь у дороги, по которой татары выходили на раздобытки, казаки решили дать отдых коням.

Топающих, как табун лошадей, мужиков, казаки услыхали издали. Обессилевшие беглецы спешили укрыться в тальниковых зарослях у протоки. Когда перед ними выросли вооружённые казаки, посматривающие крайне недобро, то люди сперва испугались. Уже опосля пришло понимание: повезло, что донцы рубить сразу не кинулись, на всякий случай решив глянуть, кого Бог в кушири завёл. А тут им навстречу неведомые люди, одетые в янычарскую одёжу, да почти все бородатые, кроме Сусара, у которого на подбородке пушок завивается. А где вы янычара с бородой видели? Вот это-то казаков и смутило в первый момент. Да и вид у них какой-то невоинственный. Ещё и удивили: некоторые мужики, разобрав, кто перед ними, бросились обниматься. Казаки поначалу растерялись: что за неведомые люди в куширях прячутся, ещё и лезут с непонятными намерениями, но близко подпускать, несмотря на некоторые сомнения, это уж извините. Донцы остановили незнакомцев выставленными ружьями. И неизвестно, чем бы закончилась эта встреча, если бы мужиков в этот момент не догнал почти и не запыхавшийся Петро Кривонос.

Коротко обсудив со старым приятелем и новыми знакомцами положение дел, казаки, усадив пеших мужиков на лошадей за спину, ходкой рысью двинулись в сторону своих.

И когда в полдень на это место выехала татарская погоня, отряд был уже далече.

Глава 20

Нервно кусая полные губы, Ибрагим раздражённо поглядывал на Эвлию Челеби, рассевшегося напротив с толстым журналом в руках. Тот, не замечая недовольного взгляда скопца, чуть покачивался, скрестив ноги. Не поднимая головы, он с упоением читал скопцу последние записи: