Азов. За други своя

Казалось, уже быстрее некуда, но словно скрытые силы проснулись в сильных руках. Ещё шустрее закачались спины станичников, струги, будто выпрыгнув из воды, помчались, как наскипидаренные жеребцы.

Три самых отважных турка, расталкивая разбегающихся, словно тараканы, мужиков, выскочили к самому берегу В руках тугие луки. Щёлкнули тетивы, — даже отсюда услышали, стрела глухо, на излёте, плюхнулась за кормой последнего струга. Остальные попадали ещё раньше. Турки злобно завыли. Приплясывая от разочарования и размахивая руками, запрыгали на месте. Толпа вокруг быстро росла. Снова грохнули бомбарды. Ядра ушли под воду в двух локтях от борта, и первую лодку швырнуло.

Валуй выправил струг после зигзага. Стреляли по головному и на этот раз прицельно. Чудом удалось увернуться! Но приближалась и кромка мелководья. Уже шумные волны набегали на отмели, вода темнела на морской глубине, меняя оттенок с глазури на изумрудную гладь. Их заметили на ближайших галерах. На палубах поднялась суета. Раздались выстрелы из ручниц, дымные облачка поплыви от бортов. Следом грянули носовые пушки. К счастью для казаков, в первый момент растерявшиеся турки палили куда зря. И тут же ядро, прилетевшее с какого-то мелкого судна, оставшегося за спиной, вдребезги разорвало последний струг. Взлетели в воздух тела товарищей, предпоследний струг замедлился и сдал назад, на выручку попавшим в беду рыскарям. Из воды закричали:

— Не останавливайтесь, мы сами выберемся. Побейте турка!

Казаки хоть откуда выберутся. Сечас разберут куски банок и балок от струга, чтобы поддерживали на воде, и вплавь к камышам. Вряд ли турки, что на берегу толпятся, головы заметят, они издалека, что мелкие катыши на волне. Шанс живыми остаться у донцов есть, и неслабый.

Струг снова ударил вёслами по морской воде. Казачьи судёнышки, дугой обходя заякоренные галеры, расползались веером навстречу спешащим к берегу кораблям. Турецкие воины что-то кричали на палубах, капычеи спешно забивали в пушки ядра.

Крепкий удар волны чуть не опрокинул струг. Казаков, что припали к веслам, как к последней надежде, обдало брызгами, поднятыми разрывом. Стянув мокрую шапку, Лукин резко переложил руль. Следующее ядро разорвалось по другому борту, снова разойдясь с целью на пару саженей. Новая галера, которую Валуй выбрал из десятков других, вырастала на глазах. Но там уже поняли причину стрельбы и сполоха на других кораблях. Какой-то турок в высокой белой чалме выскочил на нос вражеского судна. Указывая рукой на быстро приближающийся струг, закричал испуганно:

— Касака!

И в следующий момент пропал в дымовой завесе, разлившейся по палубе от спаренных выстрелов бомбард. Ядра вжикнули над затылками, Валуй невольно пригнулся. А, выпрямляясь, вытянул руку вперёд:

— Борзята, табань, поджигай бомбу.

Братишка резко вытянул весло. Бросив его на дно в проходе, кинулся к носу. Там в кожаных мешках лежали припасы — семь заряженных бомб и бутыли с земляным маслом. Казаки ещё старательно били вёслами, но заметно было: руки начинают уставать. Валуй почувствовал, что предел, за которым товарищи не смогут поддерживать высокую скорость, близок. Он завернул руль, направляя лодку мимо галеры.

— Братишка, быстрее давай, — почти взмолился атаман.

Фитиль загорелся с пятого или шестого удара кремня. Струг уже миновал галеру, и расстояние между уплывающей кормой и казаками увеличивалось с каждым мигом. С борта продолжали палить из ружей, дымы плыли всё гуще. Спасительная волна Сурожского моря, крепко пенясь, раскачивала струги, и пули большей частью уходили в белый свет, как в копеечку.

Борзята размахнулся, и на палубу галеры полетела бомба с шипящим, словно змея, фитилём. Громыхнуло знатно. Одновременно на палубу юркнула бутыль. Валуй представил, как разливается по доскам горючая жидкость, как бежит по её плёнке огонь. Дерево, высушенное на жарком морском солнце, мгновенно вспыхнуло, от палубы повалил чёрный дым. То, что надо! Чтобы наверняка, Борзята зашвырнул следом ещё один "подарок". За борт сиганули первые турки.

Отвлекаться на них некогда. Струг удалялся от охваченного дымом корабля. Валуй наметил взглядом следующую галеру и чётко переложил кормило. Кто-то вдруг тихо проговорил:

— А как же гребцы?

Валуй нашёл в ряду казаков по-детски обиженные глаза Афони Перова. Он с немой мольбой вглядывался в лицо атамана, словно надеялся прочитать на нём ответ. И тут за спиной бабахнуло с такой силой, что Лукин почувствовал, как затрещали на затылке от нестерпимого жара волосы. Есть первая.

— Вот так вот, — проговорил Валуй одними губами и… не обернулся.

— Греби давай, — грубовато оборвал растерянность Афони друг и земляк Тимофей Савин. — Опосля вздыхать будем. Как победим.

Шмыгнув, Афоня с силой потянул весло на себя.