Азовский гамбит

За дорогу они не перемолвились разве что парой слов. С одной стороны, «парнишка» лет четырнадцати-пятнадцати вроде не из русских — чернявый и черты лица не славянские, да и сам Вацлав по-русски едва мог связно сказать несколько фраз. Так что ничего удивительного. И все же…

Время от времени он поглядывал на подкидыша и с каждым разом все отчетливее убеждался, что ело тут не чисто. И личико у возницы слишком уж смазливое, и фигурка уж больно хрупкая.

«Неужто герр оберст потащил с собой переодетую полюбовницу, а мне ее подкинул, чтобы укрыть от досужих глаз?» — мелькнула в голове странная мысль.

Он еще раз пристально понаблюдал за подозрительным возницей. Наряд у того был мешковатый, шапка надвинута по самые глаза, так и не поймешь. В бедрах не то чтобы широка, грудь вроде и не заметно, но ее ведь и забинтовать можно. Плечи узкие, руки тонкие, но то ведь и у адамова семени случается, особенно по молодым летам. И все же что-то подсказывало ему — точно девка!

В какой-то момент, когда их караван остановился на дневку, эта мысль так заняла его воображение, что он не нашел ничего лучше, как спросить у самого Панина.

— Герр оберст, вы знает, ассистент мой — млада жена[2], - путая чешские и русские слова начал он. — Пришел зептать, эээ спрошивать, цо делат, як быт? — И окончательно потеряв нить русских слов, добавил на чешском, — tojenějaký nesmysl[3].

Федька разом напрягшийся от первых же косноязычных слов доктора, сумел таки продраться сквозь его лингвистические построения и, уразумев, что тот говорит, не стал спешить с ответом, тщательно обдумывая предстоящую речь. Взвесив все за и против, он решил быть откровенным с этим непонятным чехом, к которому он сам, толком не понимая с чего, проникся доверием.

— Догадался-таки? — тяжело вздохнул он. — Вот что, пан доктор, хоть и млада, но не женка, а девка. Навязалась на мою голову год назад в Азове. Спас ее, уберег душу христианскую от погибели. Одначе теперь сам не разумею, что с ней делать. Поселил ее в доме своем в Москве, думал со временем как войдет в возраст замуж выдать. А она как услыхала, что вдругорядь меня к Азову засылают, ополоумела. Просила с собой взять, в ноги кидалась. Да я не уступил. Оставил с женой в усадьбе. А она, вишь, егоза, косы срезала, по-мужски нарядилась да шасть сюда, к нам. Я и знать не знал, и ведать не ведал. А тут гляжу, что за напасть? Неужто Фатима? Вот и пришлось ее к тебе приставить. Ты уж не выдай, господин лекарь. А за мной дело не станется, отплачу. Только гляди, не забижай сироту! Ты, как я погляжу, кавалер знатный и по всему видать, еще тот дамский угодник. Фатима не про тебя.

Попел далеко не все уразумел из долгой речи полковника, но и того что понял, хватило, чтобы сделать выводы. Он старательно закивал и горячо заверил Панина:

— Buduchránit. Neboj se. Jako sestra[4].

— На том и порешим. — С облегчением выдохнул Федька, завершая этот непростой разговор.

[1] artes formales — грамматика, риторика и диалектика. artesreales — арифметика, геометрия, астрономия, музыка.

[2] мladá žena — девушка (чеш.)

[3] tojenějaký nesmysl — это какая-то незуразица.

[4] Buduchránit. Neboj se. Jako sestra[4] — Буду хранить. Не беспокойся. Как родную сестру (чеш.)

Глава 4

Проводив Панина и его охотников, я приказал возвращаться назад в Москву. Кой черт понес меня из столицы по такому незначительному делу, как проверка новоприборного полка, спросите вы? Не знаю, что ответить. Муторно мне на душе после смерти Катарины. Чувствую, что есть на мне вина, но никак не могу даже сам себе сформулировать, в чем она заключается.

Вообще смерть при родах в эти времена явление совершенно обыденное. Правда, чаще это случается с молодыми женщинами, рожающими впервые, но случается всяко. И вроде все сделал, что от меня зависит для искоренения антисанитарии и улучшения медицины хотя бы в царском дворце, а вот поди ж ты. Не уберег.

Впрочем, есть еще одна причина. С давних пор повелось в нашем богоспасаемом отечестве, что если хочешь, чтобы было сделано по-человечески, сделай это сам. Ручное управление, мать его. Вся система так построена, что без окрика из Москвы в провинции мало кто пошевелится. Бывают, конечно, исключения. Но редко. Вот и приходится царю мотаться туда-сюда, как ужаленному. В какой-то мере начинаю понимать Петра Великого из нашей истории, которому тоже так не сиделось.

Я, правда, за топор сам не хватаюсь, и в кузнице молотом не машу. Мастеров искусных на Руси-матушке, слава богу, хватает, а если каких нет, так я завезу. Заваруха в Германии надолго, это я точно знаю, и даже такой шебутной попаданец как Иоганн Альбрехт Мекленбургский тут ничего не изменит. Поэтому будут бежать с насиженных мест ремесленники, инженеры, врачи и люди иных мирных профессий. Я всех приму, если, опять же, мои верные слуги ничего не напортачат.