Б.Р. (Барбара Радзивилл из Явожно-Щаковой)

— Говорите, ведьмы, быть мне богату? Быть мне счастливу? Быть мне сильну? Ворона раскаркалась над целиной, тучи, словно взрытый чернозем, громоздились над землей, а они уже убегали, криком моим испуганные, когда та Бася — будто мою колоду карт знала наизусть и ведала, что под какой цифрой сокрыто, какой ответ, — повернулась и крикнула: да… И издалека до меня долетало еще сквозь ветер, сквозь дождь, сквозь мрак ее карканье, более на воронье, чем на живого человека похожее: но запасись терпением…

Ползу, плачу, ибо сколько, скажи мне, Звезда Морская, сколько этого терпения может найти в себе слуга Твой, если киоск или сортир, а то и какое другое маленькое помещеньице я на горизонте замечу. Вот часовенка Пресвятой, ладненькая такая, типа домика, чтобы Приснодеве на голову не капало, цветов кто-то насобирал, чертополоха или пырея, ибо какие здесь еще могут быть цветы, в этом краю, в это время года? В голодную пору? Ну разве что маки эта земля еще родит. Но скорее пластиковые бутылки и целлофановые пакеты, что весной из-под снега как первоцвет пробиваются. Однако и это все приходит в упадок. Ладно, раскручусь — обещаю отремонтировать! А то сооруженьице это не отвечает никаким нормам, разве это порядок?

Поклонился я Богородице, подошел к алтарику. Не скрываю, что хотелось спрятаться паломнику от еще большей бури. Такой вот очередной этап моего крестного пути. Стало быть, читаю молитву. Такая же голубого цвета фигурка у бабки моей в Руде на комоде стояла. И только я собрался что-то там около фигурки поправить, открываю «шкафчик», а голова Богородицы возьми да отпади, видать, известка, из которой ее сделали, истлела. Содрогнулся я от греха того смертного, ибо сразу обычная бутылка из святого образа показалась, причем полная мутной воды! Да еще и паук из Пресвятого сего Тела вылез. Хорошо еще, что не ящерица, хоть, правда, их, к счастью, в бескормицу не бывает.

О нет, нет… Я Богоматерь в таком виде на непогоду, на стеклянную погоду не обреку, не оставлю на погибель, голова в короне отдельно, низ — пышно сосборенное одеяние, носки обуви, попирающей змия, — отдельно. Все лежало на этом алтарике точно колбаса на столе каком мясницком. Друг рядом с другом голова — пробел — и сразу тело. Потому что если бы я сам так положил, то уже не уходил бы отсюда, а убегал. Как будто это я Ее убил. Не допущу святотатства! Запакую аккуратно и домой возьму, склею. Мороженое починил, так неужто с Приснодевой не справлюсь? Одна беда — положить некуда, так и несу в руках. Немного непривычно с Пресвятой Богородицей идти по неудобьям да без цели, куда глаза глядят. Безмозглой, бездушной кометой ведомый. С жемчугами на шее. Но, думаю, Она-то уж меня от дальнейших несчастий оградит. О! Дево возлюбленная, иже святнице сей благо поверена! Присягаю Тебе, Роза Ветров, присягаю Тебе, Оплот Чистоты, клянусь, Царица, обращаюсь я к святой голове, что в руках держу и теперь, как коротковолновый передатчик, на высоту рта поднял, к губам, можно сказать, прижал. Клянусь Тебе, Дево Пречудная, если исполнишь то, о чем молит Тебя Твой верный раб, Барбара Радзивилл, чтобы меня, как и мою великую предшественницу, дворцу большому, гешефтам большим сподобила… Но только чтобы мне не в пример жене Троцкого воеводы[58] жизнь свою закончить, а чтобы жить долго и счастливо, ну а насчет зеленщика, это как уж тебе, Роза, заблагорассудится. Прием. Потому что та болезнь, которая начала ее подтачивать сразу после коронации, была наказанием за то, что великой она была блудницей, великий позор, и нравов падение, и молодежи совращение, и детей с самой что ни на есть колыбели растление. Зато я живу в чистоте, что часто кляну, и пла́чу, но по причине неких моих физических… Хм… Ну, в общем, варикоз, да излишний вес, да изо рта запах неприятный… Жирной кожи несовершенство… Но, во всяком случае, живу я в чистоте.

Как правило. Всю жизнь свою на корабле, на судне с матросами моими я прожил, с Сашей и Фелюсем. А где на судне искушение? К помощи духовного пастыря всегда прибегаю, в вертограде своем (на моей половине) зелень-овощи выращиваю, скромненько так… Было время, блуждал я, но выпрямляются пути мои. Семь ден в чистоте пребывал я, в день осьмый нечистотой осквернился. Заблудшая овца я, но на меня сей кары не обрушь! Лишь, Пресвятая, в последнее время очень болтают наше судно злые волны да бури да непогоды, того и гляди утонем, да огни Святого Эльма уж видим, спасай! Спаси!