Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма

— Слышал от своего тестя и от нашего раввина. Когда Бешт еще держал на селе шинок, случилась однажды нужда в дожде, и Бешт молился о дожде. Жила там одна ведьма, у которой был один бес, она и наколдовала, чтобы дождей не было, а Бешт своей молитвой разрушил ее колдовство. И поведал ей тот бес, кто ее колдовство разрушил. Пошла она к его матери и сказала той: «Скажи своему сыну, чтобы он отступился и оставил меня в покое, а не то наведу на него порчу». Решила его мать, что распря идет по поводу долгов за водку, и сказала она ему: «Сынок, оставь ты эту гойку, ведьма она». Сказал он матери: «Не боюсь я ее». И делал свое дело, молился о дождях. Сходила ведьма еще один раз к его матери, а затем напустила на него беса, тот явился к нему, но не смог приблизиться на четыре локтя. Сказал ему Бешт: «Посмел явиться ко мне, так ступай и наведи на гойку пагубу через застекленное окошко. Тот так и сделал. А потом запер его в темнице посреди леса и не выйдет оттуда вовеки. А Бешт, когда уже прославился, ехал как-то с людьми через лес. Остановился, зашел чащу, убедился, что тот сидит в узилище, и очень смеялся. Спросили его, и рассказал им эту историю»[112].

Но на самом деле Бешт никак не мог рассказать эту историю хотя бы потому, что у него не было матери — как мы уже писали, оба его родителя умерли, когда он был ребенком. Но даже если рассказчик перепутал мать с женой (иногда евреи называли жен «Эм а-байт» — «мать дома», к тому же Бешт мог дать обет на какое-то время отстраниться от жены, приравняв таким образом супругу, если следовать Рамбаму, к матери), в любом случае в этой истории явно просматриваются черты не столько еврейского, сколько украинского фольклора — того самого, на основе которого написаны гоголевские «Вий» и «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Во время владения шинком у Бешта и в самом деле случались неприятности из-за водки, переходившие в столкновения с р. Гершоном.

Одна из таких историй рассказывает, что шинок далеко не всегда приносил даже самый скудный доход, и однажды случилось так, что накануне Песаха в доме Бешта не было ни мацы, ни вообще чего-либо съестного. Тогда Бешт поехал по селам, поработал там резником, и привез для праздника муку, мясо и все, что нужно. Но он с женой не успели разгрузить телегу, как пошел дождь. В результате мука намокла и стала непригодна для выпечки мацы.

Пришлось Бешту снова отправляться по деревням и снова работать резником, и в результате он вновь заработал на муку для праздника. Однако на обратном пути, когда дорога пошла в гору, лошадь издохла, Бешт, опасаясь, что снова может пойти дождь, стал тащить телегу сам. В какой-то момент он окончательно выбился из сил, излил горечь души в молитве, лег и заснул. И тогда впервые в жизни явился ему во сне пророк Элиягу и сказал: «Любезны твои слезы и принята молитва твоя. Вот я посылаю тебе нееврея, который доставит твою телегу с поклажей до дома».

И как только он пробудился ото сна, то увидел крестьянина, который предложил прицепить его телегу к своей телеге и довезти до дома.

Затем крестьянин спросил Бешта, что тот ему даст, если он сдерет шкуру с его дохлой лошади. Бешт дал ему несколько грошей, оставшихся в кармане, и получил шкуру. Потом другой крестьянин купил эту шкуру за 4 злотых. Это были уже неплохие деньги, на которые можно было купить, какую-никакую обновку к празднику. И тут возле шинка появились перевозчики-чумаки, которые предложили Хане купить куньи шкурки. Она отдала за них четыре злотых, из этих шкурок Бешт сшил себе пальто на меху, а также справил жене платье.

Так как откупщик, владевший эксклюзивным правом на продажу спиртного всем шинкарям в округе, знал, что дела у Бешта и его Ханы идут хуже некуда, то, увидев обновки, заподозрил, что тот покупает дешевую водку на стороне, чтобы не платить положенный ему процент.

Так как весь бизнес с шинком устроил Бешту р. Гершон, и он же договаривался о поставках с откупщиком, тот и пошел жаловаться на Бешта р. Гершону, а также пригрозил пожаловаться на Бешта польскому пану, владевшему многопольным правом на винокурение в округе. За попытки обойти эту монополию полагалось жестокое наказание.

Р. Гершон пообещал откупщику поговорить с шурином, и когда тот появился в городе, набросился на него с упреками, что нечестно ведет дела.

— Помилуй Б-г! — ответил Бешт, — Ничего такого не было!

— Тогда откуда у тебя деньги для себя и жены? — не отступал р. Гершон.

— Б-г дал! — сказал Бешт чистую правду.

— Почему же тебе дал, а мне не дал?

— Тебе не дал, а вот мне дал! — в таком духе продолжалась перепалка и дальше.

Под конец разговора р. Гершон предупредил, что откупщик донесет на Бешта пану, и тогда тому точно быть битым плетьми.

— Да не боюсь я его! — только и ответил Бешт.

Откупщик и в самом деле собирался донести на своего шинкаря, но не успел это сделать потому что скоропостижно скончался, еще раз подтвердив силу провидения Бешта, а также то, что он не из тех, против кого стоит строить козни.