Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма

До нас дошло немало рассказов о том, что любой, пытавшийся навредить Бешту не только оказывался бессилен это сделать, но бывал сурово наказан — либо с Небес, либо непосредственно самим Бештом, силой его сверх способностей. Это — как и в знаменитой библейской истории с пророком Элишей — касалось и детей.

— Сочинитель книги Раматаим цофим писал в своей книге, что слышал от святого рабби Ицхака из Несхижа, слышавшего это от своего престарелого тестя, святого рабби Леви-Ицхака из Бердичева, который рассказывал о Беште, что в то время, когда Бешт еще не открылся миру одно время он служил провожатым детей у меламеда, — записал в своих «Рассказах о Беште» Ш.-Й. Агнон. — И его хозяин, бывало, ездил к одному раввину, Бешт же хотел поехать с ним, но хозяин не хотел брать его с собой, и Бешт уехал украдкой, притаившись на доске, торчавшей позади телеги. По дороге нееврейский мальчишка бросил в Бешта камень, и у того пошла кровь. На обратном пути, прибыв на то место, где мальчишка бросил в Бешта камень, увидели они огромную толпу, и толпа эта не давала им проехать, требуя от них совета, ибо мальчик прилип к земле и медленно врастал в нее, и чем сильнее пытались разными уловками вытянуть его наверх, тем больше уходил он в землю. Когда увидел Бешт мальчика, сказал ему: «Впредь не бросай камни в евреев!» Мальчик кивнул головой, ибо дар речи покинул его, и отпустила его земля, и встал он и пошел, целый и невредимый. И после этого случая Бешт оставался провожатым детей у меламеда, а это чудо не повлияло никак, и Бешт не стал известен благодаря ему. И сказал святой рабби из Бердичева: «Это чудеснее самого чуда — что случай этот забылся и ни на что не повлиял, а ведь молва о чуде широко распространилась»[113].

В тех же «Рассказах о Беште» Агнон сообщает и следующую историю:

— Рассказывал нам праведный рабби Биньямин Перельштейн, мир праху его (когда ехали мы в Белз, я, и мой зять, и мой друг и учитель Моше Азриэль, и сказанный Биньямин Перельштейн, да продлятся в отличие от него дни живых), что слышал он от внука святого Бешта, да будут нам его заслуги защитой, что ему рассказывали, что у одного человека, арендовавшего винокурню, был один слуга. Сказал слуга своему хозяину: «Запрягай лошадей, и поедем со мной, ехать нам два часа, и ты увидишь чудо».

Приехали в одну деревню к одному необрезанному старику.

Сказал слуга необрезанному старику: «Где твой отец?» Сказал ему: «Почто спрашиваешь?».

Сказал ему: «А тебе что за дело? Ты только ответь». Тот показал ему, что отец лежит на плекеник. Подошли и увидели необрезанного человека, дряхлого донельзя. Сказал ему:

«Вставай, расскажи нам о случае с Исроэлке».

Тотчас встал старик на ноги, омыл руки, надел на голову шапку, странную такую шапку — заплата на заплате, и стал рассказывать:

«Один раз пошел Исроэлке Бааль-Шем-Тов совершить омовение, а мы стояли там, необрезанные неучи, много нас было, и бросали камни, метя ему в голову. Обратил к нам рабби лицо, взмахнул руками и сказал что-то еле слышно, и все убежали, я же не убежал и снова стал бросать в него камнями.

Обратил Исроэлке лицо ко мне, махнул земле рукой, и провалилась подо мной земля, будто яма разверзлась, и я стою в той яме, растопырив руки. И не было никакой возможности вытащить меня из этой ямы. Сошлись все горожане и стали подрывать края той ямы со всех сторон, а я стоял там, и никакие уловки не помогали. Пошли к ксендзам и рассказали им обо всем. Сказал ксендз, что нет мне спасения, разве что просить реб Исроэлке, чтобы простил меня. Так и сделали. Пришел ко мне ребе, да сохранится память о нем и в грядущей жизни, и сказал мне: „Будешь еще задираться?“ Я заплакал, и стал просить его, чтоб простил меня, и обещал ему всегда творить добро Израилю. Он взял какую-то шапку и надел мне на голову. Вот эта шапка, — стащил ее с головы старик. — Махнул рукой вверх, и я смог выйти из ямы. И с тех пор я творю добро Израилю»[114].

Слухи о чудесах (если они, конечно, были на самом деле), творимых неким резником и меламедом реб Исроэлем к 1734 уже расходились по многим местечкам Подолии, но он еще не был общепризнанным бааль-шемом, то есть целителем и провидцом, и, тем более, не был Бештом — кабалистом, чудотворцем и лидером нового религиозного движения. В местечках его называли кинцн-махер, то есть кудесник.

Между тем, в Высших мирах считали, что уже пришло время, когда он должен «раскрыться» и приступить к исполнению своей святой миссии.

Само слово «раскрытие» («гилуй») обычно употребляется по отношению к Машиаху (Мессии), и уже отсюда мы можем заключить, какое место в истории развития иудаизма отводят Бешту последователи хасидизма.

Однако сам Бешт, согласно хасидской агиографии, отнюдь не рвался становиться публичной фигурой и не спешил приступить к тому, к чему он был предназначен еще до своего рождения.

И с этим тоже связано несколько чудесных историй.

Глава 7. Чудеса в Лемберге