Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма

Итак, получается, что в 1731 никаких рукописей от р. Адама Баал Шема Бешт еще не получал, и тот только собирался их ему передать, а его сын был в том году еще жив и, видимо, вполне благополучен.

В не меньшее замешательство приводят и еще два письма, датированные 1731/32 гг:

«№ 20с

С Б. п., четвертый день главы Матот, 5491 год.

Святому Раввину, Спустившемуся с Небес дабы Светить и Освящать землю и обитателей её, Огненному Столпу, Учителю и Наставнику Исраэлю, сыну Раввина Элиэзера из Окоп, дай Б-г ему жизни!

Знай, что все тайны и рукописи передал я для тебя, и заклял я их дабы лишь твоих рук достигли. Я не знаю тебя, но твой учитель, Бааль ХА″Й, Ахия а-Шилони сказал мне, что лишь тебе должен я передать все тайны. Общими словами — если бы не ты, был бы мир разрушен, упаси Б-г. Но „не будет отвержен от Него отверженный“ — сказано. И в твою заслугу (в оригинале слово заслуга помечена как аббревиатура, זכו″ת, чтобы намекнуть на двойственный смысл этого слова на святом языке — „заслуга“ и „утонченное очищение“ имеют один корень. прим. пер), что ты очистишь воздух этого мира — этим обоснуется „сотворил её и Ты обоснуешь её“, и как подтверждение этому сказано „праведник — основа мира“.

Cлова сказаны мною, благословляющим тебя всем добрым вовеки,

Адам Бааль-Шем-Тов из Ропшиц

№ 52с

С Б-жьей помощью, первый день главы Ноах, 5492 год.

Святому раввину, Учителю Исраэлю, чистому и скрытому

Сообщи мне где место твоего обитания… Также и твой Учитель скрывает от меня твоё место. Как такое может быть?!

Адам из Ропшиц, прозванный Баль Шем Тов»[118].

(Перевод Шмуэля а-Парци).

Итак, р. Адам Бааль Шем сообщает Бешту, что он передал для него все тайные рукописи и одновременно пишет, что они лично не знакомы, а значит, он не мог быть тем самым нистаром, который подобрал его семилетним мальчиком в лесу. Но все это, повторим, справедливо, если мы принимаем на веру подлинность этих документов.

Во всяком случае, нельзя не заметить, что из первого письма р. Адама Бааль Шема Бешту следует, что учеба последнего в Ахии Ашилони была вполне реальной, а не плодом воображения Бешта — не могут же в самом деле два человека страдать одними и теми же гапллюцинациями, да еще и делиться им друг с другом! Но, с другой стороны, может возразить оппонент, не исключено, что именно с целью убедить читателей в реальности фигуры Ахии Ашилони оно и было написано.

И вот теперь, после всего вышесказанного, мы можем привести письмо р. Адама Баль Шема о «раскрытии» Бешта:

«Однажды в святую субботу во время чтения Торы открыл мне мой святой учитель (Ахия Ашилони — П. Л.), и сказал, чтобы на исходе субботы я был бы готов направиться с ним во Львов. И действительно, после авдалы явился он ко мне домой, и сказал, что телега уже готова, и чтобы я поехал так, как одет сейчас, в субботних одеждах, и я только накинул верхний тулуп и вышел. И сели мы в телегу, и учитель мой сел справа от меня, и больше не проронил ни слова, лишь сказал хозяину телеги, чтобы он ехал.

И до Львова было расстояние примерно в семьдесят верст, и сразу, как мы тронулись, велел мне мой святой учитель читать песнопение „Элиягу а-нави“, и как только закончил я это песнопение, и вот, мы въехали во Львов, и поразился я этому очень. Ибо это был первый раз, когда я воочию увидел, что такое „кфицат дерех“(в букв. переводе „прыжок дороги“). И сказал мне святой учитель: сын мой, разве это чудо? Если мы ты только знал, кто правил нашей телегой! Если бы ты знал, кто он такой, ты бы сидел в телеге, трясясь от страха, как и я сам…»[119]

Автор не станет цитировать все это длинное письмо, поскольку оно написано очень витиеватым, характерным еврейским стилем с бесконечными присловьями «Мой Святой учитель и раввин», «да будет благословенна его память», «мир с ним» и т. п., и потому лучше ограничиться его коротким, насколько это возможно, пересказом.

Итак, во Львове Ахия Ашилони и р. Адам Бааль Шем вошли в некое здание, где «Святой учитель и раввин» часа два ходил взад и вперед по комнате, не произнося ни слова, а р. Адам стоял все это время, как вкопанный, не в силах отвести глаз от лица пророка, которое «сияло, как самый настоящий факел».

Вдруг дверь в комнату отворилась, и в нее вошел высокий старик, которого Ахия Ашилони приветствовал следующими словами: «Добро пожаловать рабби Элиэзер, который удостоился сына, единственного в своем поколении в низшем мире и во всех мирах!».

После этого Ахия Ашилони предложил р. Элиэзеру присесть, но тот ответил, что он уже не принадлежит к этому миру, и потому не нуждается в том, чтобы сидеть, как, впрочем, и в том, чтобы стоять. В ответ пророк напомнил ему, что, когда ангелы явились к Аврааму, они сидели и ели, как люди, ибо в материальном мире пришельцам из духовных миров предписано вести так, как здесь принято.