Бабай всея Руси

Бабай считал таких деятелей «халявщиками» и по приезду встречал их развеселым спектаклем, который я видел, наверное, не менее полсотни раз. Вот его сценарий.

Занавес открывается. Гостей заводят из приемной в кабинет, а там уже сидят журналисты. Оператор фиксирует момент рукопожатия, а потом ставит камеру на штатив, с которого она будет работать всю встречу.

Бабай демонстрирует такую щенячью радость от встречи, как будто к нему Урал снова вернулся после ссоры. Гости рады и обнадежены, правда, боязливо поглядывают на журналистов, ловящих каждое их слово, надеясь, что съемка будет протокольной, а потом можно будет мутки мутить и тёрки тереть.

Бабай усаживает гостей напротив себя:

– Ну, как долетели?

Сложности начинались уже на моменте произношения имени-отчества Бабая. Правильно выговаривать его получалось только у половины, остальные затыкались и выдавливали что-то типа «Мур-таз Губейдулыч», «Мурза Губайдулиевич», молодые москвичи пару раз говорили на английский манер «Гудбайдуллович», один высокий и всем известный гость почему-то усложнял все до «Губада-алиевича». Бабая это слегка подбешивало, но вида он не подавал. Тем более что для умасливания хозяина гостей уже обучили, что нужно сказать первым делом:

– Ну, Муртаз Губадулиевич, вот раньше мы в вашем дивном крае не бывали, но уже на подлете видно, насколько у вас в республике ухоженные поля, какие прекрасные дороги и дома!

В ответ начиналась знаменитое бабаевское «включение тупки». Привожу его речугу тезисно, но имейте в виду – длилась она минут сорок, не меньше, и всегда, абсолютно всегда произносилась практически без изменений:

«Мы ведь не бросили село. Когда Борис Николаевич подписал указ о роспуске колхозов – мы решили это решение преодолеть. Ведь село – это родник. Из него ведь выходят все: и художники, и поэты и музыканты. У кого ни спросишь – каждый из деревни. Я вот, кстати, не понимаю, когда на селе говорят слово „безработица“. Что значит, нет работы на селе? Ведь в каждом селе бондарь должен быть, плотник должен быть, шорник должен быть. А они говорят – в магазине купим. Как так? Поэтому мы возрождаем ремесла. Вот недавно я смотрел шорное производство в Белокатайском районе – прекрасное производство. А там у них смешно, кстати, в Белокатайском районе, как-то я приехал – колокола звонят. Я говорю: „Че звоните?“ А они в ответ – „так всего второй раз у нас такой крупный руководитель побывал.“ Я говорю: „А кто первый был, неужели Шакиров до вас добирался?“ Нет, говорят, Емельян Пугачев. С нашим же Салаватом они вместе воевали против царя. А сейчас вот мы не воюем. Только в хоккей у нас команда „Салават Юлаев“ играет. У нас только с Татарстаном, будем так говорить, дружеское соцсоревнование идет. У кого то больше, у кого сё больше. Они, правда, большие мастера рассказывать, конечно. Средняя зарплата, говорят, такая и такая. А как ты вот у нас подсчитаешь среднюю зарплату, если 40 процентов населения – село? У него там лошадь, а то и две, коровы, трактор у каждого. Как ты вот подсчитаешь, какая зарплата у него? Нет, все жалуются. А у нас бензин, между прочим, стоит уже как в Америке. Но ведь все ездят! О чем это говорит? Скрытые доходы, значит, имеются. У нас сейчас ведь все стали нефтяниками. Все с утра до вечера про стоимость барреля. Я вот сто лет проработал директором завода – никогда про баррель ничего не слышал. А щас у нас каждый бабка с утра до вечера только про баррель, опускается там или поднимается, так? Баррель – это бочка вообще-то переводится. А мы вот раньше бочка не знали, знали только кружка! Вообще, все самое хорошее – на „к“! Коньяк, кумыс, кыззар32!»

Гости сидят, кивают как китайские болванчики или собачки на торпедах машин, иногда успевают посмеяться в такт, но вставить больше междометия у них нет ни малейшего шанса. Бабай напорист, как Кину Ривз в роли адвоката дьявола.

Гости поглядывают на часы, понимая, что время аудиенции тает, а болтливый дед все никак не закончит, как они думали, приветственных пару слов ни о чем.

К тому же журналисты не выходят, потому как, если бы надо было, чтобы они вышли, Бабай посмотрел бы в мою сторону условленным способом, а я бы точно так же посмотрел на наших понятливых пуловцев, и они быстро смотали бы свои удочки. Но шеф не смотрит, да я и сам понимаю, что мы тут будем сидеть до конца, прямо до прощания.

Некоторые гости, бывает, набираются наглости и показывают хозяину кабинета на журналистов жестами или даже вставляют два слова на тему, может быть прессу уже… того?… На что Бабай благородно говорит: «Не-ет, нам с вами от людей скрывать нечего»… И рассказывает про то, что у нас самое большое число СМИ на душу населения, более 700, что демократия, мол, есть демократия…

Так проходит час, иногда даже больше. После чего Бабай вскакивает и говорит:

– Ладно, я в район сейчас выезжаю, всех благ!

И с наиприветливейшей улыбкой пожав всем руки, удаляется в комнату отдыха.