Бабье лето

Покинув статую, все медленно прошли мимо стены плюща и поднялись по ступенькам к месту свободного обзора. Пробыв там некоторое время, пошли назад к липам. Осмотрев липы и красивую площадку под ними, шествие направилось назад, к замку. Ойстаха я почти все время не видел.

Одновременно с нами к замку подкатили экипажи с ингхеймскими и еще некоторыми гостями. После приветствий и после того, как новоприбывшие освободились от лишней дорожной одежды, общество, как то всегда бывает в подобных случаях, разделилось на группы, одни беседовали, стоя перед домом, другие ходили по песочным дорожкам лужайки, третьи направились к хутору. Когда за деревьями, которые стройными рядами окаймляли поля с западной стороны замка, запылала, поблекла и сменилась тусклой желтизной вечерняя заря, все собрались опять. Одни вернулись с прогулок, другие оторвались от бесед, третьи — от всяких осмотров, и все направились в столовую. Там начался один из тех вечеров, которые особенно приятны в деревне, где люди живут гораздо оторваннее от равных себе. Мне не раз случалось наблюдать это, пребывая летом всегда вдали от города. Поскольку людей одинаковых с тобой взглядов и мнений в деревне видишь куда реже, чем в городе, поскольку здесь не нужно так тесниться, как в городе, где каждая семья добывает необходимое для себя и для ближайшей родни место дорогою ценой, поскольку в деревне съестные припасы обычно поступают из первых рук, да и требования в этом отношении не строги, люди в деревне намного гостеприимнее, чем в городе, и встречи в одной комнате и за одним столом проходят там гораздо веселее, непринужденнее, да и теплее, потому что люди рады снова увидеться, потому что им хочется расспросить обо всем, что произошло в разных местах, откуда они съехались, поделиться собственными новостями и обменяться мнениями.

Стол был уже накрыт, дворецкий указал всем их места, которые во избежание недоразумений были еще обозначены написанными его рукою табличками, и гости стали усаживаться. Дворецкий позаботился о том, чтобы хорошо знакомые люди оказались поближе друг к другу. Однако гости с непринужденностью, свойственной здешним краям и старым знакомым, не разбирали табличек и садились вместе вопреки предписаниям. С потолка свисала мягко горевшая лампа, а кроме того, стол освещался расставленными на нем яркими свечами. Матильда села посредине, направляя свою спокойную приветливость на всех, кто был поблизости, и стараясь дотянуться своей внимательностью даже до самых отдаленных мест. Знакомые и старшие гости сидели ближе к ней, молодые — дальше. Юлия, дочь Ингхейма, девушка с веселыми карими глазами, сидела почти напротив меня, ее сестра, голубоглазая Аполлония, чуть ниже. На них были очень изящные платья, а вот их ожерелья могли быть, на мой взгляд, поменьше. Возле них сидели молодые люди Тильбург и Вахтен. Наталия сидела между Ойстахом и Роландом. Было ли так назначено или таков был их собственный выбор, я не знал. Подали легкий ужин, который оживили веселые разговоры. Говорили о местных делах, развлекали друг друга рассказами о мелких происшествиях, делились впечатлениями, почерпнутыми в своем кругу, говорили о новых в этом краю книгах и обсуждали их, рассказывали о своих последних любительских приобретениях, о поездках, сделанных и намеченных на будущее. Заходила речь и об истории края, об управлении им, об улучшениях, которые надо произвести, и о богатствах, которые еще лежат втуне. Даже наука и искусство не были обойдены. Веселились, шутили, и все, казалось, были очень довольны, что собрались в таком кругу, где возникало что-то новое и можно было вспомнить старое.

Через несколько быстро пролетевших часов гости поднялись, были зажжены свечи в проходе к разным спальням, и все постепенно отправились на покой.

На следующее утро, после завтрака, когда солнце, поднявшись, уже высушило траву, гости вышли на воздух, чтобы оценить работы, произведенные на передней стороне дома. Пошли все. Даже прислуга стояла в сторонке поблизости, словно зная, что происходит — а она это, вероятно, и знала, — и словно ей предстояло в этом участвовать. Отойдя на сотню-другую шагов от передней стороны дома, обернулись, остановились в траве и стали осматривать очищенную от краски стену. Затем широкой дугой обошли угол дома, чтобы взглянуть и на ту стену, где еще была краска. Осмотрев то и другое, заняли позицию, откуда видны были обе стены.