Бабье царство. Русский парадокс

Они вышли в сад… Малиновки, канарейки и чижики порхали, золотые рыбки носились в маленьком бассейне. И мраморные тела античных скульптур глядели сквозь деревья… Француз изнемогал от усталости и впечатлений, когда (наконец, наконец!) они вошли в обширное помещение, примыкавшее к павильону. Здесь Дидро с восторгом увидел стол и, главное, кресло! Оказалось (какое счастье!) – они пришли в столовую.

Чудо современной техники

Стол был сервирован, но Дидро с удивлением отметил отсутствие слуг. Екатерина пригласила его сесть и сама передала ему толстое меню, похожее на сочинение мудреца. Попросила отметить блюда. После чего чудеса продолжились: центр стола дрогнул… и пополз вниз вместе с меню.

Описание этого чудесного стола оставил очевидец: «Столовая устроена так, что слуги находятся этажом ниже. Стол опускается на этот этаж, и гости наверху видели перед собой только пустую раму. Чтобы не слишком долго любоваться этой рамой, действуют два стола. В то время как едят на одном, слуги внизу накрывают второй, который должен сменить первый. Это чудо тогдашней техники построили немецкие мастера Иоганн Цунфорт и Христофор Фрейтаг. Всё приводится в движение с помощью колеса. Поскольку здесь не присутствуют слуги и можно кушать «в одиночестве и по собственному разумению», эта столовая воистину – «уединенное место», «приют отшельника», или, в переводе на французский, – «эрмитаж!». Это французское слово с латинским корнем соединяло два любимых языка Просветителя. Именно так назвала Екатерина свою необыкновенную столовую. Название Эрмитах вскоре перейдет на все здание, пристроенное к Зимнему дворцу.

После обеда истязание продолжалось, и неутомимая Като, как звал ее Вольтер, повела Дидро в галереи, идущие вдоль висячего сада. Все стены галерей снизу доверху были украшены картинами. Удивительно, но музыка и поэзия были трудны для Екатерины. Коронованный литератор, так легко писавшая прозу, не могла срифмовать и двух строчек и не умела отличить Моцарта от Глюка. Музыка казалась ей просто шумом. Однако с живописью она не ошибалась, и картины для ее коллекции подбирали знатоки. Здесь был и труд Дидро – бесценная коллекция баронов Кроза… Картин становилось все больше, и ей придется пристроить еще одно здание – Большого Эрмитажа, присоединив его к нынешнему Малому…

Осматривая картины и беседуя, они дошли до Южного павильона. Здесь находились апартаменты фаворита. Но она не собиралась знакомить с ним Дидро. Васильчиков, как она сама потом напишет, оказался «скушен и душен…». И сейчас пришла пора избавиться от этой сомнительной радости. 50 тысяч рублей и деревни с крепостными уже приготовила она в виде утешения «скучному и душному».

Скоро, очень скоро должен был приехать другой…

Беседы с Екатериной

Екатерина упивалась Дидро. Наконец-то получила достойного собеседника. Она беседовала «с самим Дидро» каждый день… Он услышал о множестве прекраснейших намерений Просветительницы. Но приехавший философ старался понять, как такое благородство и возвышенная душа уживаются с Самодержавием и рабством. Он говорил ей: «Пусть отдельный самодержец будет самым добрым пастырем. Но, будучи самодержцем, он низводит подданных до положения покорного скота. Самодержавие отнимает у народа исконное право свободного человека – обсуждать и возражать даже тому, что есть его благо».

«Клеопатра с душой Брута» пылко возражала, что ее держава расположена на краю Европы, в окружении варварских народов, здесь сама география диктует абсолютизм. Только сумасшедшие могут выступать против Самодержавия в ее бескрайней Империи. Такому безумцу она бы ответила: «Знайте же, что если ваше правительство преобразится в республику, оно утратит свою силу… не угодно ли с вашими правилами быть жертвою какой-нибудь орды татар, и под их игом надеетесь ли жить в довольстве и приятности?»

Вспомнила она и историю – судьбу Долгоруких, зверски казненных членов Верховного тайного совета. Вспомнила без сожаления. «Безрассудное намерение Долгоруких при восшествии на престол императрицы Анны неминуемо повлекло бы за собою ослабление – следственно и распадение государства; но к счастию намерение это было разрушено здравым смыслом большинства».