Бабье царство. Русский парадокс

Вот так, живя в разлуке, оба не перестают заботиться и, главное, любить друг друга. Их союз был в какой-то мере союзом из будущего, напоминающим радикальные браки XX века. Революционерка Коллонтай с ее теорией о «любви пчел трудовых» была бы довольна секс-опытом августейшей пары – Екатерины и Потемкина…

Его адъютант в ее кровати

Так началось время потемкинских адъютантов.

Первым был Семен Зорич – красавец-серб, слегка за тридцать, конечно же, гигант. Притом с бурной биографией: гусар, побывавший и на турецкой войне, и в турецком плену. Красота и недалекость серба убедили Потемкина в том, что он нашел верного кандидата. Громогласный необразованный гусар Зорич – полная противоположность интеллектуалу Завадовскому.

Сначала были смотрины – Потемкин послал Зорича командиром эскадрона личной охраны Екатерины. В гусарской форме он ослепил ее красотою. Она сравнивала его с Адонисом… В общем, Зорич прошел смотрины с блеском и въехал в апартаменты фаворита.

Апартаменты Фаворита станут одновременно его университетом. Необразованность удалого гусара ее не смутила. Напротив, ей всегда нравилось учить. После успеха с воспитанием Потемкина она с восторгом начала воспитывать нового ученика.

Потемкин ревниво относился к ее образовательным идеям. Он держал при ней осведомителей, и ему понравились их сообщения – о раздражении бережливой немки постоянной карточной игрой и огромными проигрышами Зорича. Но этот рубаха-парень, удалой гусар решил сбросить с себя потемкинское ярмо. Зорич посмел ссориться с благодетелем и даже попытался вызвать его на дуэль. Все закончилось тотчас – Зорича отправили в отставку.

Она рассталась с гусаром с царской благодарностью – 7 тысяч крестьян, 100 тысяч рублей и целый городок Шклов на Днепре получил он. Но возвращаться в Петербург ему запрещалось. Так решил муж.

Зорич зажил в Шклове маленьким царьком. У него был собственный двор. Ее уроки не прошли даром для кутилы-гусара. Впоследствии все полученные деньги заядлый картежник тратил… на военное образование, которого сам был лишен! Основал в Шклове военное училище, где воспитывались 200 молодых офицеров. После смерти Зорича училище станет знаменитым Московским кадетским корпусом.

«Он сияет, как солнце»

Отправив в отставку Зорича, главный дирижер постели Потемкин моментально предложил ей нового красавца-адъютанта.

Иван Римский-Корсаков… Из захудалой ветви знатного рода, двадцать четыре года, конногвардеец, перешедший в кирасиры. Образование – домашнее. Потемкин верил в то, что кандидат этот – отличный. Очень красив, очень молод, очень высок и очень глуп. Понравится, но ненадолго, вскоре станет «скушен и душен».

Перед знакомством с Екатериной Потемкин объяснил Корсакову, что случилось с неблагодарным Зоричем. Корсаков обещал благодетелю быть верным и благодарным…

Знакомство с Императрицей прошло успешно. Красота претендента вызвала восторг.

Далее все шло по уже сложившейся традиции. Она любила порядок. И двор порядок выучил. Сначала последовало объявление о том, что безвестный молодой человек назначен флигель-адъютантом Ее Величества. Двор тотчас понял, что это значит. Днем нового флигель-адъютанта вызвали во дворец, здесь он познакомился с лейб-медиком Государыни, англичанином Роджерсоном. После заботливого осмотра его поручили графине Брюс, даме-испытательнице.

Дама-испытательница проверила секс-возможности кандидата. После очень удачных испытаний его отвели в уже достаточно обжитые апартаменты фаворита, в которых прежде жили Потемкин, Завадовский и Зорич. Корсакова ожидал целый штат слуг. Открыв письменный стол, он нашел в нем 100 тысяч золотом – первый дар Императрицы, за которым должны были последовать новые благодеяния и чины.

И они посыпались. Корсаков – камергер, потом генерал-адъютант, затем – 6 тысяч крестьян и роскошное имение, наконец, бриллианты и жемчуг на сумму 400 тысяч. При этом золотая клетка плотно захлопнута. Фаворит никуда не может отлучиться без разрешения благодетельницы.

Фаворит становится этакой придворной должностью, с положенным ему помещением, жалованьем, почестями, привилегиями и… обязанностями, которые исключают свободу. Как жаловался впоследствии один из предыдущих фаворитов, Васильчиков: «Мне не позволяли ни с кем видеться и держали взаперти».

Екатерина пребывала в восторге от выбора заботливого мужа – от совершенной красоты Корсакова. О чем тотчас написала маленький гимн в письме Гримму: «Моя прихоть? Такие слова не подходят, когда идет речь о Пирре, царе Эпирском, чья красота приводит в смущение всех художников и в отчаяние всех скульпторов. Он сияет, как солнце! Он разливает свой блеск вокруг себя… В нем нет ничего изнеженного, он мужественен и именно таков, каким бы вы хотели, чтобы он был. Одним словом, это Пирр, царь Эпирский. А как играет на скрипке! Не только люди, но и животные заслушиваются его игрой!»

Мираж возрожденной Византии