Бабье царство. Русский парадокс

Она плакала. Но это были истинные слезы… Она плакала от утраты и страха. Она боялась… Она отвыкла управлять одна. Осталась запись секретаря Храповицкого: «12 октября. Курьер. Потемкин умер. Слезы и отчаяние. В 8 часов пустили кровь, в 10 часов легли в постель. Мне сказано: «…Все теперь, как улитки, станут высовывать головы». Я отражал тем, что все это ниже Вашего Величества. «Так, да, я стара». И плакала».

Написала они Гримму в письме «Мой ученик, мой друг, можно сказать мой идол князь Потемкин-Таврический скончался. Вот теперь я истинно сама себе помощница. Снова мне надо дрессировать себе людей».

Дуралеюшко поверил в себя

Оставшись вдовой, она пытается выучить, точнее, выдрессировать ничтожного любовника… Она начинает торопливо передавать пигмею все многочисленные должности покойного гиганта. Даже прибавила к ним, будто в насмешку, должность еще одного долговременного любовника – Григория Орлова. Платон Зубов, как когда-то Григорий Орлов, становится фельдцейхмейстером – руководителем русской артиллерии.

Дуралеюшко поверил в себя. Он уже покушается на святая святых – на наследство блистательного Панина – на иностранные дела. Однако еще при жизни Панина возвысилась слоноподобная фигура Александра Безбородко – он теперь управлял иностранными делами под началом Императрицы.

Серый кардинал

Безбородко происходил из малороссийской дворянско-казацкой верхушки.

Карьеру сделал, управляя делами главнокомандующего Южной армии Румянцева. Екатерина, по рекомендации Румянцева, забрала Безбородко к себе. Знаменитый воин хотел иметь своего человека во власти и, зная способности Безбородко, не сомневался в его карьере. Передавая Безбородко Екатерине, Румянцев назвал его «неограненным алмазом», который ей предстоит обработать: «Ваш ум даст ему цену».

Вначале Безбородко поручили принимать прошения Императрице. Все просьбы на высочайшее имя шли теперь через его руки, и он приобрел большое влияние. И вскоре выяснилось – заслуженно приобрел. Это был человек с феноменальной памятью, главный в стране знаток законов, что помогало ему быстро справляться с любыми поручениями Екатерины. Остался в истории легендарный случай. Загуляв, Безбородко не успел написать проект указа. Но, будучи внезапно вызван к Императрице, вмиг протрезвел и, держа перед собой пустой лист бумаги, без запинки прочел длиннейший указ. Он был незаменим при составлении манифестов и прочих государственных бумаг. Один из немногих (если не единственный при дворе), он в совершенстве владел русским языком. Выяснилось вскоре, что он блестяще ведет самые сложные дипломатические переговоры… И вот уже Безбородко становится наследником Никиты Панина, руководит деятельностью Коллегии иностранных дел. «В теле толстом Безбородко скрывал ум тончайший», – сказал о нем французский посол Сегюр…

Как положено в феодальном Государстве, Безбородко жаждал титулов (благодарная Екатерина сделала его графом Священной Римской Империи). Больше титулов он ценил роскошь и деньги. Екатерина подарила ему тысячи душ и сотни тысяч рублей. Этот знаменитый обжора закатывал воистину лукулловы пиры. В его великолепном доме, обставленном самой дорогой мебелью, висели картины великих мастеров… Ездил он в позолоченной карете! Но больше денег и роскоши этот очень некрасивый, неуклюжий господин любил дам. Стиль Екатерины и Потемкина – осыпать деньгами фаворитов и фавориток. Безбородко отлично вписался в этот стиль. Истинный вельможа галантного века, он щедро одаривал красавиц-содержанок за галантные услуги. Европейские дворы с изумлением сплетничали об амурных тратах главы русской дипломатии. Итальянской певице при расставании подарил полмиллиона деньгами и бриллиантами, другую любовницу заботливо выдал замуж – дав в приданое целый городок Рождествен и дом стоимостью в 300 тысяч в Петербурге.

Страстен был! Известен его скандал с содержанкой, придворной актрисой, которой не давал выйти замуж. Пришлось самой Екатерине вступиться за нее. На даче этого эпикурейца устраивались безумные кутежи, больше похожие на оргии. Дача Безбородко, будто в насмешку, находилась напротив святилища девичьей целомудренности – Смольного института благородных девиц… Михаил Пыляев, автор знаменитого «Старого Петербурга», видел большую картину «Возлежащий на софе Безбородко, окруженный одалисками».

Но домашних оргий и целой свиты красавиц-содержанок ему мало. Он – усерднейший посетитель борделей, где огромного толстяка восторженно встречали благодарные обитательницы… Таков был неукротимый темперамент законного сына нашего галантного века.

Вот у этого воистину гениального монстра Дуралеюшко отнял все важнейшие иностранные дела, оставив ему второстепенные. Как сказал сам Безбородко: «Мне оставили дела, ни чести, ни славы не влекущие». Пытаясь скрыть свое падение, он продолжал приезжать во дворец незваным. Если же оставался дома, непременно посылал ко дворцу свою золоченую карету, чтобы все видели – он по-прежнему во дворце, на олимпе, во власти.