Бабье царство. Русский парадокс

Леви Липман стал «придворным евреем» Анны Иоанновны. Он ссужал деньги ей и Бирону, когда она мучилась в долгах в Курляндии. Взойдя на трон, Анна и Бирон взяли его в Россию. Теперь Липман занялся еще одним делом придворных евреев – он поставлял власти «сладкую жизнь». Анне уже вскоре стало мало меншиковских драгоценностей. Как и павший временщик, Анна была помешана на бриллиантах. Липман скупал для правительницы самые дорогие в Европе «алмазные вещи». Так она награждала себя за нищие годы…

В результате, как писал ее фельдмаршал Миних, «ни у одной королевы в Европе не было столько бриллиантов». Наряду с погоней за драгоценностями Липман устраивал самые модные театральные антрепризы. Он пригласил в Россию итальянскую труппу со знаменитой оперной дивой. Скаредная и одновременно расточительная Императрица, услышав о гонораре певицы, велела передать примадонне: «У меня кабинет-министр получает меньше». «Так пусть он у вас и поет!» – ответила дива. И Анна заплатила!

Бирон, как и Анна, хотел, чтобы о блеске двора, где он был истинным владыкой, заговорила Европа. Так что Анне пришлось привыкать к аппетитам мировых знаменитостей. Двор отпускал Липману на развлекательные проекты все большие суммы. Ему присвоили официальный статус: камер-агент – при дворе и обергофкомиссар – при правительстве.

Плохой второй

Царь в России – добрый батюшка. Царь всегда «хороший», но рядом с ним всегда есть «плохой второй». «Плохой второй» свершает все злодейства именем невинного доброго Царя. От него все беды. Убрать бы его, и наступит вечный, желанный российский рай. Такова сохраняющаяся из века в век любимая российская народная легенда…

Конечно, миропомазанная Императрица – невинна, а «плохим вторым» будет объявлен жестокий немец Бирон. И все правление Анны Иоанновны станет называться Бироновщиной. К Бирону часто добавляли еще одного плохиша – Леви Липмана. И ряд мемуаристов-современников были уверены в том, что именно «жид Липман» управлял финансами и диктовал Бирону финансовую политику России.

На самом деле несложную финансовую политику России успешно проводил сам Бирон. Описание всей этой политики укладывалось в одно слово – «брать». Торговля, промышленность – все подчинено выколачиванию денег. Все тот же Василий Татищев, знаменитый экономист и государственный деятель, организатор горного дела на Урале, описывал, как Бирон обирал уральских промышленников. Но иначе и быть не могло: Бирон – обычный временщик, ему нужны были деньги, и немедля. Будущее горного дела на Урале его совершенно не интересовало. И «эффективный менеджер» демонстрировал чудеса выбивания денег.

Он придумал вариант инквизиции – Доимочный приказ, собирающий невыплаченные налоги (недоимки). В манифесте Императрицы (читай Бирона) было разъяснено: отныне за сбор неуплаченных налогов отвечают владельцы крестьян – помещики, а за усердие помещиков – губернаторы. И началось! С немецкой аккуратностью в губернии России были направлены посланцы Доимочного приказа, экзекуционные команды – собирать недоимки. Причем содержать эти команды должно было не Государство, а сами недоимщики… И команды старались. Секли недоимщиков-крестьян, за долги отнимали хлеб, скот, одежду, жгли дома, в зимнюю русскую стужу вывозили в поле и «ставили на правеж» – то есть публично секли розгами, били батогами, заковывали в кандалы, а наиболее злостных должников гнали в тюрьму или ссылали в Сибирь… Неважно, что потом разоренные бездомные крестьяне бежали в Польшу. Зато сегодня что-то собрали. Секли и помещиков-дворян – за недоимки принадлежащих им крестьян. Самих губернаторов заключали в кандалы за главное служебное преступление – отсутствие рвения в сборе налогов и недоимок.

Беспощадность Бирона и офицеров-немцев, часто руководивших экзекуционными командами, тревожила иностранных послов. Они страшились кровавых восстаний. Особенно боялись поляки, вспоминая резню начала XVII века – времен Смуты. Польский посланник Потоцкий в разговоре с французским посланником Маньяном сказал: «Боюсь, как бы русские не сделали с немцами то, что сделали с поляками при Лжедимитрии, хотя поляки не подавали таких причин, как сегодня немцы». Франц Маньян ответил, усмехаясь: «Не волнуйтесь, тогда у русских не было гвардии…»

Ниже поклонишься – выше поднимешься