Бабочка-оборотень и Чёрный Герцог

Повинуясь команде, птица вновь с высоты небес начала стремительно и плавно спускаться к глади реки, оставляя слева склон замковой горы с поляной, где продолжался пикник. В какой-то миг мы летели, казалось, прямо в закатное солнце, и я ослепла от его золотого света. Но вот Герра вновь развернулась, мчась над водой, и профиль Арисандо превратился в тёмный чеканный барельеф, заслонив меня от прощальных ярких лучей небесного светила. Закат отражался в воде, и я растворялась в этой красоте.

Когда под нами оказался город, закат продолжал отражаться в стёклах окон и черепице крыш, проникая яркими бликами в мою кровь и зажигая её пронзительным счастьем.

– Нравится? – взгляд мне в глаза.

– Очень!

Наши лица так близки, что освобождённые ветром пряди моих волос щекочут его губы и нос. Арисандо нежно отводит их и вдруг целует меня. Поцелуй короткий, как вздох, но счастье пронзает, как булавка бабочку – насквозь! Его рука накрывает мою, вцепившуюся в поручень сиденья, и кровь в венах превращается в огненный томный закатный свет.

Герра поднимается всё выше, и я не понимаю, отчего не хватает воздуха – от высоты или близости этого мужчины.

Не знаю, как долго длился этот полёт, я совсем потерялась во времени и небесном просторе, только горячая рука герцога удерживала меня как якорь. Боюсь, что иначе я забыла бы о своей человеческой ипостаси и, обернувшись бабочкой, полетела сама в глупой попытке подняться ещё выше. Но его улыбки, ослепляющие, как вспышки, смеющиеся глаза, смотревшие на меня тепло и восхищённо, заставляли особенно остро ощущать себя девушкой, красивой и желанной.

Вот Герра заложила очередной вираж, и герцог показал рукой вниз:

– Посмотри, как красив мой замок!

– Красив! Мы возвращаемся?

– Как скажешь. Но я думал провести пикник для вас на вершине самой высокой башни. Оттуда такой чудесный вид.

Я задумалась ненадолго. Вспомнила, что нас должно было быть трое, а сейчас выйдет почти свидание, и решила: «Будь что будет! Хочу ясности. Лучше жалеть о сделанном, чем иссушать себя потом несбывшимся».

– Хорошо, выбираю башню, раз уж вы всё там приготовили.

Герра подлетела к вершине башни, вытянула крыло и зависла в воздухе. Герцог рывком поднял меня с сиденья, встал за моей спиной, крепко обхватил за талию и, не давая времени на испуг, быстро пробежал со мной по крылу магической птицы. Спрыгивая с крыла в широкий проём между зубцами башни на плоскую поверхность крыши, он держал меня на весу и осторожно поставил на землю после того, как сам прочно встал на ноги.

Голова у меня кружилась и ноги подгибались то ли после полёта, то ли от острого ощущения горячего сильного тела Арисандо и запаха его кожи. Едва мы встали на крышу, герцог попытался отпустить меня и отступить в сторону, но заметил мою слабость и вновь поддержал. Лишь убедившись, что я пришла в себя и прочно стою на ногах, он предложил руку и подвёл к стоявшему в центре накрытому столу. На нём стояли три прибора и вначале всё время казалось, что наш тет-а-тет вот-вот нарушат. Заметив это, Арисандо убрал их со стола и принялся ухаживать, подкладывая вкусные кусочки, наливая вино и развлекая разговором. Это помогло мне расслабиться и начать наслаждаться нашим необычным ужином.

Мне казалось, что наш полёт продолжается. Над головой и вокруг было только небо, на котором догорал закат, нежно и незаметно превращающийся в сумерки. Казалось, что в этом небе мы с Арисандо одни. Даже Герра исчезла.

– А где ваша птица?

– За неё не волнуйтесь, Даша. Она не потеряется. Лучше попробуйте этот жульен с грибами.

Мой аппетит не могла заглушить никакая романтика, и я охотно пробовала всё, что подкладывал на тарелку герцог, запивая всё это лёгким и терпким вином. Арисандо не позволял себе никаких вольностей или, тем более, пошлостей. Дружеский разговор и обычная забота хорошего хозяина застолья.

Если бы мой ум был также невинен, как новое тело, полученное в этом мире, я могла и не понять, что меня искусно соблазняют. Но почти забытый опыт позволял заметить, как, казалось бы, случайные прикосновения, то долгие, то быстрые взгляды, музыка интонаций и пауз, сплетаются в золотую сеть обольщения.

Вначале эта игра забавляла и нравилась. Всё-таки двадцать первый век лишил нас, девушек, такого удовольствия. Нынешним мужчинам нет нужды превращать соблазнение в настоящее искусство, как это было в прошлом. Но то ли герцог оказался слишком хорош в роли соблазнителя, то ли я недостаточно невинна, чтобы долго не понимать, куда дело клонится. На небе не успела загореться первая звезда, а я уже пылала, как тот факел. И моё пламя мог затушить только встречный пал, рвущийся из груди герцога.

Невинные разговоры о погоде, природе и местных достопримечательностях поддерживать становилось всё труднее. Всё чаще в беседе возникали внезапные паузы, когда один из нас ловил другого на том, что взгляд на губы собеседника не значит понимания слов, которые с них слетали. Герцог уже не рисковал прикасаться ко мне, воздух загустел и был наэлектризован настолько, что даже наше дыхание могло, казалось, вызвать разряд молнии.