Бабочка, выкованная из стали

— Как? — удивился адвокат. — Почему столько времени ждать надо?

— А быстро у нас только преступников задерживают, а все остальное долго длится. Следствие порой тянется и тянется — иногда даже бесконечно. А кто затягивает?

— Адвокаты, конечно, — усмехнулся Беседин, поднимаясь со стула. — Хорошо, я пришлю кого-нибудь с доверенностью от задержанной на получение ее мобильного аппарата. Доверенность будет в простой письменной форме. Заверять у вас ее не придется?

— Нет.

Адвокат направился к двери, но остановился, вернулся, открыл свой портфельчик и достал из него бутылку виски, поставил на стол. А рядом с бутылкой положил свою визитку.

— Примите в знак моего уважения. Я знаю, что это вы раскрыли убийство Николая Петровича Звягинцева, с которым я был немного знаком.

— Я не пью, — соврал Гончаров, — а виски тем более.

— Так я же вас не заставляю пить. Поставьте куда-нибудь эту бутылочку и смотрите на нее — любуйтесь. Такой виски у нас днем с огнем не отыщешь. Это Michter’s — десятилетний кентуккийский неразбавленный бурбон. Кинозвезда Элизабет Тейлор признавала только этот сорт. Мне об этом поведал человек, который пару раз с ней выпивал после съемок.

Беседин протянул руку для прощания:

— Заранее благодарю за помощь.

Адвокат удалился с достоинством, не спеша и держа спину прямой. Игорь спрятал бутылку в ящик стола — туда, где притаились разорванная пополам фотография Колотовкиной и нагрудный знак «Отличник милиции МВД СССР».

То, что к нему завалился адвокат, не удивило, но то, что это один из самых дорогих адвокатов города, если не самый дорогой, — просто не укладывалось в голове. Обычная эскортница, с не бог весть какими доходами, вызывает Беседина, и тут же Ларион Семенович прилетает лично. Хотя, может, это и не Вика его вызвала, а безутешная вдова.

Игорь взял свой мобильный, посмотрел на адвокатскую визитку и набрал номер.

— Ларион Семенович, вы так быстро ушли, что мы даже не успели поговорить толком.

— Разве? — удивился адвокат. — Так я могу вернуться. Я сейчас у задержанной: она выписывает доверенность.

— Тогда ладно, в другой раз. Только скажите мне: вы давно знакомы с Анатолием Михайловичем Делюгиным?

В трубке застыла тишина, но потом прозвучал приглушенный голос адвоката:

— Вы интересуетесь моим знакомством с убитым?

— Если вам известен другой Анатолий Михайлович Делюгин, то…

— Нет, других не знаю, то есть не знал. А этого я защищал четверть века назад, когда он находился под следствием по поводу продажи земельных участков в разных районах города. Этим делом заправлял некий чиновник, а его доверенным лицом был Толя Делюгин. Мне удалось посодействовать, и его из разряда подозреваемых перевели в свидетели.

— А чиновник?

— Чиновник получил условный срок, естественно, никакой конфискации. Правда, судом был назначен какой-то мизерный штраф. Сейчас он в Дубае живет. А может, и не в Дубае. Еще вопросы есть?

— Нет. Спасибо, вы очень помогли следствию.

— Я? — испуганно прошептал в трубку адвокат.

— И про справку о беременности забудьте, — продолжил Игорь. — Я слышал как-то про одну девушку, которая представила студенту морской академии справку о беременности, а тот и вовсе не мог вспомнить, случился ли вообще у них секс, помнил только, что пьяным был. Потом девушка призналась, что врачи ошиблись. Вот так и получается: кто-то ошибается, а вот осадочек все равно остается.

Адвокат молчал в трубочку, а потом сказал своим обычным, очень деловым голосом:

— Я вас понял, обязательно приму к сведению.

Разговор закончился, и говорить больше не хотелось ни о чем. Даже думать не хотелось ни о чем, кроме Лены и произошедшем между ними ночью. Конечно, все случилось внезапно, но если бы не это, то Игорь упустил бы главное, что появилось у него в последнее время и о чем он боялся даже подумать: он упустил бы любовь. Теперь Гончаров уже не сомневался, что любит эту девушку, и, вероятно, уже давно — с того момента, как увидел ее впервые. Но почему-то он старался исключить такую возможность, как будто намеренно уверяя себя в том, что в сорок два года никакой мужчина уже не может любить пылко и страстно, тем более если он подполковник полиции. Но теперь он вспоминал ее образ, ее фигуру и походку, ее лицо и улыбку и то, как пахнет ее тело. И не хотелось думать ни о чем другом… Только о ней — о своей любви.

Включился старенький селектор, и голос секретарши произнес:

— Товарищ подполковник, тут снова адвокат Беседин. Он принес доверенность от задержанной…

— Пусть заходит.

Игорь взял лист бумаги, пробежал глазами короткий текст и написал в левом верхнем углу: Не возражаю. Выдать телефонный аппарат адвокату Беседину Л. С. с соблюдением всех формальностей, — и поставил свою подпись.

Адвокат протянул руку, чтобы забрать доверенность, но Гончаров отодвинул лист на противоположный угол стола.

Ларион Семенович поднял на него удивленные глаза, не понимая, что происходит. А Гончаров спросил: