Бабочка, выкованная из стали

— А-а-а-а! — завопила Лушкевич. — Гады!

И плюнула в следователя Лячина.

— Вот что за работа такая! — возмутился следователь и вытер рукавом лицо. — И что теперь?

— Теперь ты вызываешь дежурную бригаду и летишь вместе с ними по месту проживания Владика, — приказал Гончаров. — Приходите с понятыми и с ордером, производите обыск, ищете рубашку или куртку со следами крови. Этот Владик, когда обхватил сзади Армянцева, наверняка тянул его на себя, а у того кровавая рана в правой лопатке. Не скажу, что Владик сильно вымазался, но следы крови должны присутствовать. Мне кажется, что искомый предмет уже находится в стиральной машине. Но даже если процесс стирки завершен, то следы крови все равно заметны. Так что вперед!

— А эта? — спросил следователь, показывая на Татьяну.

— Я тебе не эта! — огрызнулась женщина. — У меня знаешь, какие связи? Я долго там не пробуду. Скоро выйду, и у вас обоих появятся большие проблемы.

— Скоро не получится, — просветил ее Лячин, — по пятнадцать лет каждый получите вы с сыном за убийство, а еще у вас сто шестьдесят пятая вырисовывается отчетливо: причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием. Три с половиной миллиона вы похитили у впоследствии убитого вами гражданина Армянцева, а это определяется как в особо крупном размере. Так что еще как минимум пять лет каждому в довесок… Но что-то мне подсказывает, что не пять, а целых семь, то есть каждый из вас будет двадцать два года на полном государственном обеспечении… Хотя двадцать два года строгача это многовато даже для бывалого урки… А если мы у вашего сынка при обыске сейчас обнаружим наркотические вещества или препараты для их производства…

Раздался звонок в дверь.

— А это наверняка прибыла телевизионная бригада городских криминальных новостей, — догадался Гончаров, — ну, что же, пойду встречу Пашу. А ты, Лячин, смотри ничего там не упусти.

Он вышел в коридор, и за ним поспешил Лячин, на ходу ладонью приглаживая волосы на случай, если попадет в кадр.

— Ничего не упущу: все по высшему разряду будет, — заверил следователь. — Только скажи мне, как ты догадался, что это она ножом орудовала, а сынок ей помогал только.

— Первый удар самый сильный, но все равно нож глубоко не зашел, а длина лезвия никак не меньше пятнадцати сантиметров. Потом последовали два удара в грудь, значит, Армянцев смог подняться со стула, развернуться. Второй так вовсе слабенький, а потом был последний, смертельный, потому что жертву кто-то держал сзади. Все удары почти наверняка женские, потому что товарищ киноактер хоть и немолод, но достаточно крепкий еще.

Телевизионщики отсняли свой сюжет. Очень колоритным было выступление Татьяны Лушкевич, которая рыдала и страдальческим голосом умоляла всех, кто видит ее сейчас, помочь ей и ее сыну, которого, как и ее саму, продажные полицейские ложно обвинили в совершении страшного преступления. Ипатьев хотел, чтобы и Гончаров сказал что-то успокаивающее телезрителей, но он уже был в программе недавно, а потому показал на Петю Грицая, сказав, что это сын одного из лучших сыскарей в истории питерской полиции, погибшего в перестрелке, который хочет продолжить дело отца.

Практикант давал интервью, а Ипатьев отозвал Игоря в сторону.

— Хорошо, что мы встретились сегодня. Но я и так позвонил бы. Ты просил узнать о ректоре Промтеха, и я навел справки. Кое-что узнал, но меня в очередной раз просили не лезть в это дело, потому что оно открыто по распоряжению с самого верха. И еще: ты ведь знаешь, что мой лучший друг — заместитель председателя городского суда Володя Высоковский. Так вот я и его попросил. Он сейчас в Москве на Пленуме Верховного Суда и обещал пообщаться со своими омскими коллегами, потому что, на его взгляд, в деле много не только процессуальных нарушений… Если будет время…

— Сегодня суббота, — напомнил Гончаров, — может, встретимся у тебя или у меня?

— У меня новая жизнь, — признался Ипатьев.

— Да и у меня как бы тоже… — признался подполковник, — но твоя девушка всегда рядом с тобой[13], потому что вы работаете вместе, а моя… если, конечно, она и в самом деле моя, исчезла куда-то.

— Найдется, — заверил приятеля журналист, — от тебя скрыться невозможно. А что касается ректора Промтеха, то я продолжу работать в этом направлении.

Он был уже не первым, кто обещал помочь. В этом направлении работал не только он: и полковник Жаворонков обещал помощь, и практикант Петя Грицай тоже старается. И участковый Шишкин. Но первый позвонил генералу Корнееву — последнему человеку, к которому можно было обратиться, а практикант пока ничего еще не узнал, да и вряд ли сможет. Надежды больше на участкового Шишкина, но тот пока молчит.

Когда возвращались в управление, Петя вздохнул:

— Простите меня, Игорь Алексеевич, что я до сих пор не выполнил вашей просьбы.

— Какой? — удивился подполковник.