Бабочка, выкованная из стали

— Вы сообщили сыну о том, что вчера здесь произошло?

Жена Лушкевича задумалась, а потом кивнула:

— Не сразу. Не хотела его расстраивать, ведь он так любил Виталия: считал его настоящим, единственным отцом для себя. Но сегодня позвонила и все рассказала ему.

— Когда он приедет сюда, чтобы вас поддержать? — поинтересовался Гончаров.

Женщина не ответила. Игорь обернулся к практиканту:

— Петя, свяжись со спецами: пусть они по камерам проверят, какой белый автомобиль отъезжал отсюда сразу после убийства. По номеру пусть определят владельца и сообщат нам. А мы примем все меры для его задержания.

Он снова посмотрел на жену артиста:

— Татьяна Васильевна, неужели вы думаете, что, направляясь к вам, я не навел справки обо всех проживающих в этой квартире? Ваш сын Владислав, которому Виталий Сергеевич дал свое отчество, почти четыре года назад получил условный срок по части третьей статьи двести двадцать восьмой…

— Производство прекурсоров[12], — уточнил Лячин. — Я помню то дело, не я вел, но там группа студентов решила разбогатеть на производстве наркоты. Адвокаты помогли преступникам уйти от более сурового наказания.

— Владик — не преступник, мой сын был совсем ни при чем, — покачала головой женщина. — Просто когда этих ребят брали, сын гостил у них. Там была студенческая вечеринка, и его позвали поучаствовать.

— Но он был единственным студентом-химиком из всей компании, — продолжил Гончаров. — Я тоже узнал про этот случай, потому что одного из сокурсников вашего Владика взяли пару-тройку дней назад. Он варил зелье, а действие проверял на своей девушке, или, как вы выражаетесь, на своей крале. А она возьми да и умри от передозировки. Теперь мы проверим вашего сына на предмет деловых контактов с этим убийцей. Сдается мне, что прекурсоры для ядовитого зелья приготовлял не сам убийца, а получал от кого-то, кому доверял и с кем был в доле.

— Не надо на Владика ничего вешать! — не выдержала Татьяна Лушкевич, — и так ему три года влепили ни за что, и сейчас хотите на него убийство повесить.

— С чего вы взяли, что я хочу повесить на него убийство? — удивился Игорь. — Я же сказал, что наводил справки обо всех, кто проживает в этой квартире. Даже доходы ваши решил проверить. Но с этим большая проблема, как выяснилось. У мужа вашего только пенсия — небольшая, надо сказать, хотя это смотря с чем сравнивать. У моей мамы с сорокапятилетним стажем работы пенсия — до семнадцати тысяч не дотягивает, а у Виталия Сергеевича, как у заслуженного артиста, сорок восемь. Лично у вас доходов нет уже более полугода. Вы работали в маленьком магазинчике товароведом. Но крохотной торговой точке, которая держится лишь на паленом алкоголе и просроченной колбасе, товаровед не нужен. И вас уволили. Однако отношения с бывшим владельцем магазинчика у вас продолжались, что оказалось для Олега Мироновича Армянцева фатально. Ведь это именно его, то есть именно вашего бывшего директора, вчера вынесли отсюда вперед ногами.

— Вот это поворот! — обрадовался следователь Лячин.

— Но при чем здесь мой сын?! — прижав руки к груди, воскликнула жена артиста.

К Гончарову подошел Петя Грицай и показал ему сообщение, поступившее на его телефон. Игорь кивнул, словно ничего другого не ожидал. После чего посмотрел на напрягшегося артиста:

— А что вы все время стоите, Виталий Сергеевич? Присаживайтесь — в ногах правды нет.

Лушкевич шагнул к стулу и опустился на него, а заместитель начальника РУВД продолжил, почти не делая паузы:

— И ответьте мне, поскольку речь пошла о правде, почему вы согласились взять вину на себя? Вы почти наверняка даже не присутствовали при чужих разборках. Вам ведь жена сказала, что Владика теперь точно посадят надолго, потому что это у него вторая судимость получается. А вас отпустят: вы же народный любимец, старый больной человек, сами не помните, как такое произошло, а теперь раскаиваетесь, казните себя и не знаете, как жить дальше с такой ношей. Ведь так?

— Так, — хрипло прошепал Лушкевич, — практически слово в слово, как вы сказали.

— Ты что врешь! — закричала его жена. — Я же тебя с ножом застала.

— Вы можете помолчать? — остановил ее Лячин. — И выйдите в другую комнату!

— Я у себя дома и где хочу, там и нахожусь. Я не могу молчать, потому что этот старый дурак нагло врет и не краснеет.

Произнеся это, она замолчала.

— Гражданка Лушкевич, — произнес Гончаров, — заходя в вашу квартиру, я уже знал, что у вашего сына в собственности находится белый автомобиль «БМВ», номер которого удивительным образом совпал с номером того автомобиля, который отъехал от крыльца вашего дома через десять-пятнадцать минут после того, как был убит гражданин Армянцев — о чем мне только что сообщили. Кроме того, к делу приобщен в качестве орудия убийства столовый нож, изъятый в вашей квартире непосредственно с места преступления. На орудии убийства есть отпечатки пальцев.

— Ну вот, — махнула рукой Татьяна, — значит, вы знаете, кто убил! Какие могут быть ко мне претензии!