Бабочка, выкованная из стали

— Вы уже спрашивали. Но компания у них почти каждый день собирается. Некоторые из них, когда меня встречают на площадке или на лестнице, даже здороваются. То есть это не совсем конченые алкаши. А тот, которого вчера Виталий Сергеевич убил, бывал чаще других. Даже тогда, когда Виталия Сергеевича не было дома. Я, конечно, ни на что не намекаю. Лушкевичу под семьдесят, его жене сорок пять… А тому, кого убили, еще и сорока нет. Но Татьяна еще может понравиться, когда захочет…

В дверь позвонили, Грицай отправился открывать, и почти сразу из коридора прилетел голос следователя Лячина:

— Товарищ подполковник, подследственного привезли.

— Понятой будете? — обратился Гончаров к соседке и добавил после того, как она кивнула: — Возьмите еще кого-нибудь. Мы постараемся не задержать вас надолго.

Лячин сам звонил в дверь. Раз, другой, третий. Было слышно, как кто-то быстро ходит за дверью, потом щелкнул замок.

— Вам что-то еще нужно? — поинтересовалась жена Лушкевича сразу, как только увидела на пороге квартиры полицейских. — Мы же вчера все с вами выяснили.

— Вы, может, и выяснили, а мы нет, — сказал Гончаров и, отстранив женщину, вошел в квартиру.

За ним прошмыгнул Лячин, и только потом сержант Мошкин ввел артиста. Увидев жену, тот опустил голову, а она подскочила к нему и обняла быстро, потом отступила на шаг и прикрыла ладонью рот, сдерживая рыдания. На ее глазах выступили слезы.

— Я же люблю тебя, Виталик, — прошептала она, — как же ты мог? Как ты мог, несчастный мой человек?

Игорь разглядывал жену артиста, пытаясь понять, почему они вместе; эта женщина стала причиной развода Лушкевича; хотя бы только из-за этого не стоило связывать с ней свою судьбу. Но они живут вместе вот уже более двух десятков лет. Она, правда, неплохо выглядит для своего возраста, хоть и помята немного. Но все же с утра она успела причесаться и привести себя в порядок. Не укрылось от Игоря и то, что мизинец левой руки женщины обернут полоской медицинского лейкопластыря.

— Гражданка Лушкевич, — обратился к ней следователь Лячин, — мы должны в присутствии понятых провести все необходимые оперативно-следственные мероприятия, обязаны задать вам несколько вопросов, чтобы установить истину.

— Так вчера уже назадавали этих вопросов столько, что просто голова кругом. Все равно я не скажу вам ничего нового.

Лячин кивнул, словно соглашаясь с ней, а женщина продолжала:

— Только зря мне сердце рвете и над Виталием издеваетесь: он ведь по пьянке поспорил, нож схватил и в пылу ссоры ударил.

— О чем хоть спор был? — подключился к разговору Гончаров.

— А я знаю? — пожала плечами женщина. — Я вообще спала в другой комнате. Сквозь сон слышу, что вроде как бузят… Потом крик, что-то упало. Вышла и смотрю: Виталий с ножом стоит, а этот лежит весь в крови… Хрипит и ногами дергает. Я к нему, чтобы оказать первую помощь. Мужу кричу: «Вызывай “Скорую“!», а он в ступоре. Я ведь все рассказала вчера подробно.

— Рассказывали, — подтвердил Лячин, — почти слово в слово. Потом вы забрали из руки мужа нож, отправились вызывать «Скорую», но вдруг передумали, потому что неотложная первая помощь требовалась вашему гостю. В процессе оказания вами первой помощи Армянцев скончался. Тут вы заметили, что муж исчез, бросились за ним и не нашли. Искали его долго, но впустую. А муж, как оказалось, отправился к нам, чтобы заявить о совершенном им убийстве.

Гончаров смотрел на артиста, который замер, низко опустив голову. Слушал все, что говорят.

— Между моментом убийства и появлением вашего мужа в районном управлении прошло больше двух часов, — констатировал следователь. Он посмотрел на Лушкевича: — Виталий Сергеевич, где вы были все это время?

Бывший артист пожал плечами, потом поднял голову и с удивлением посмотрел на Лячина, будто бы вспомнил только сейчас:

— А я, господин следователь, брел куда глаза глядят. Меня мучили ужас и позор от осознания того, что я только что совершил. И в один момент я решил покончить с собой, свести счеты со своей никчемной жизнью. Но как это сделать? Броситься под машину? Не вариант, могу выжить и остаться калекой, обузой для всех сокамерников. Пошел к Неве, чтобы броситься с моста вниз. Но я хорошо плаваю; имел когда-то первый разряд, а умеющий плавать утопиться не сможет, как вы знаете. Потом ноги сами привели к зданию полиции, и я решил во всем сознаться.

— Кто еще живет с вами? — обратился к нему Гончаров. — Кто-то ведь еще проживает в этой квартире.

Лушкевич не ответил, кинул взгляд на жену и тут же отвернулся.

— Я живу, — с вызовом ответила Татьяна, — а если вас интересует, кто еще зарегистрирован по этому адресу, так это вы и сами, небось, знаете. Мой сын Влад зарегистрирован, но бывает здесь редко, потому что живет у своей девушки, то есть у будущей жены…

— Когда он был здесь в последний раз? — продолжил Игорь.

— Несколько дней назад, — ответила женщина. — Что ему тут делать? Он привез мне продукты. Поинтересовался нашим житьем-бытьем и укатил к своей крале.

— Какой у него автомобиль?

— Я в марках не разбираюсь. Знаю только, что белого цвета.