Бабочка, выкованная из стали

— А-а-а, — протянул Мошкин, изображая понимание, — ну ведь заслуженные тоже могут рассчитывать на снисхождение.

Продолжать пустой разговор не было смысла, и Гончаров отправился к кабинету майора Лячина.

Вошел внутрь, увидел сидящего за столом следователя. Перед ним на стуле, глядя в пол, согнувшись, примостился пожилой мужчина.

— Привет новому начальству, — обрадовался Лячин. — И чего это в выходной день в разгар лета — и на работе? — Он показал на подследственного: — А мы тут работаем; вот теперь с каким контингентом приходится дело иметь: медийная личность, а туда же.

— Можно поприсутствовать? — спросил Гончаров.

— А я в принципе уже закончил.

— Кто осматривал место преступления?

— Дежурная группа. Да какое там преступление — обычная бытовуха! Выпивали мужики, чего-то там не поделили, слово за слово, мордой по столу, а этот вот за нож схватился. На месте сам рассказал, как дело было. Дежурная группа видео сделала, правда, невысокого качества. Но у нас ведь тут не киностудия имени Горького. Для суда сойдет.

Игорь подошел к столу и посмотрел на монитор компьютера, пробежался взглядом по вопросам следователя и ответам подозреваемого. Повернулся к пожилому актеру:

— Тут сказано, что вы убили знакомого на почве внезапно возникшей ссоры после совместного распития спиртных напитков. В курсе, что состояние алкогольного опьянения является отягчающим обстоятельством?

Актер кивнул и вздохнул.

— Сколько выпили?

Подследственный пожал плечами и не ответил.

— Я когда-то ходил в моря, — решил поделиться воспоминаниями Гончаров. — У нас на судне был видеомагнитофон и кассета с фильмом «Мыс Последней Надежды». Я этот фильм наизусть знаю. И ваш герой очень мне понравился. Правильный парень. Особенно когда он выходит из импортного кабака вместе со вторым механиком. И механик говорит: «И чего меня так штормит сегодня?» А ваш герой отвечает: «Так не надо было столько виски пить. Мне, например, бабушка наказ дала: за кордоном не пить импортное пойло. Разрешила разок попробовать, но немножко — не больше стакана»… Так ведь?

Подследственный кивнул, поднял глаза и прошептал:

— А механик ему ответил: «Мне бы такую бабушку».

Произнеся эти слова, актер закрыл ладонями лицо и тут же снова опустил руки, словно хотел сыграть что-то, но сразу понял, что изобразить искреннее раскаяние не получилось.

— А теперь вернемся к нашему… то есть вашему делу, — продолжил подполковник. — Вы с убитым пили водку. Сколько выпили?

— Не помню.

— Вдвоем с убитым за столом сидели или еще кто-то был с вами?

Актер задумался, посмотрел в сторону, потом пожал плечами.

— Что вы все время плечом дергаете? — не выдержал следователь Лячин. — Вы уж если натворили дел…

Он хотел еще что-то добавить, но Гончаров остановил его взмахом руки и продолжил допрос:

— В квартире находилась еще ваша жена, которая дала показания следственной группе. Из ее показаний я так и не понял: она пила с вами?

— Если только немного. Если честно, я почти ничего не помню: о чем говорили, почему поссорились вдруг.

— Вы дружили с убитым Армянцевым?

Лушкевич опять пожал плечами и признался тихо:

— Да не особо. Встречались иногда, выпивали. То есть встречались часто, а выпивали иногда.

Лячин усмехнулся и посмотрел на подполковника. Потом на подследственного.

— Битый час я с тобой бьюсь! Теперь замначальника РУВД с тобой мучается. Скажи хоть что-нибудь в свое оправдание. Например, что Армянцев тебя оскорблял, унижал, угрожал, отзывался плохо о твоей жене, сам спровоцировал…

Лушкевич вздохнул и отвернулся.

— Ну как с тобой работать! — не выдержал следователь. — Скажи хоть что-то в свое оправдание.

— А чего это ты Мошкина отпустил? — спросил Гончаров.

Майор сделал удивленное лицо и поднялся. Подошел к выходу, открыл дверь и выглянул. Обернулся и констатировал:

— Никуда он и не уходил. Он здесь стоит.

— Тогда пусть заберет подследственного: сейчас у них как раз обед начинается. А потом мы на место преступления поедем.

— Зачем?

Подполковник мотнул головой, показывая на выход, словно приглашая следователя выйти из-за стола и продолжить разговор у двери, чтобы подследственный не мог ничего слышать. Когда Лячин приблизился, Игорь перешел на шепот:

— Мне многое пока не ясно. Почему не взяли кровь на анализ, он хотя бы мог в трубочку дунуть. А почему он не дунул? Сколько у него промилле было? Не думаю, что он был таким уж пьяным.

— Да он сказал, что не помнит, сколько…

— Он с утра просил у тебя стаканчик водички? Нет? Значит, не особо пьяным был. Потом с его соседями по площадке почему никто не беседовал? И с участковыми тоже. Думали, раз сам признался, значит, проверять не надо? Надо бы Лушкевича еще раз на место преступления доставить и снова опросить. Он явно что-то не договаривает, только плечами жмет.