Бабочки и порочная ложь (ЛП)

Однако он не отводит взгляд достаточно быстро. Я до сих пор замечаю, как его лицо становится розовым, и это говорит мне больше, чем могли бы сказать его слова.

Судя по всему, это не осталось незамеченным и для Пози, потому что она тыкала его в покрасневшую щеку.

— Ты уверен в этом?

Если бы я это сделал, он бы занял оборонительную позицию и разозлился, но в случае с Пози он отшучивается, игриво отталкивая ее руку.

— Да, я уверен. Плюс, я не знал, захочешь ли ты пойти, а поскольку ты никого не знаешь, я не хочу, чтобы ты была одна, пока я застрял со своим свиданием.

И вот яркий пример их дружбы. Никто не делает шага, не обдумав сначала другого. Они так близки, что мой отец всегда говорил, что однажды они окажутся вместе. Однако, когда он говорит об этом, он, похоже, не в восторге от этой перспективы.

— Это было очень мило с твоей стороны, дорогой, — замечает моя мама, роясь в поисках чего-то в своей кожаной сумочке.

Пози кивает в знак согласия, но ее брови нахмурены.

— Слишком сладкий. Пакс, тебе следует пригласить Сейди. Я не уверена, что вообще пойду, и хочу, чтобы ты хорошо провел время. Не беспокойся обо мне.

— Я просто подожду, чтобы спросить ее, пока ты не поймешь это. У нас есть время.

— Неа! Ну-у-у, ты собираешься спросить ее на этой неделе, потому что если ты этого не сделаешь, кто-то спросит ее раньше тебя, и тогда тебе будет грустно, а это расстроит меня. Итак, по чисто эгоистическим причинам, мне нужно, чтобы ты занялся этим. Я помогу тебе. Что нам нужно? Плакат с каким-то глупым вопросом? Цветы?

С новой миссией Пози выходит из комнаты, а мой брат следует за ней.

Моя мама улыбается им в спину, как будто они только что сделали ей весь день, прежде чем кивнуть мне головой.

— А что насчет тебя, Рафф? Пригласишь кого-нибудь? — она не может быть серьезной.

— Я не могу вспомнить ни одного человека, с которым бы мне хотелось потанцевать под сверкающим светом. Неважно, сколько блесток они добавят или сколько снега покроет землю, ты все равно медленно танцуешь в спортзале средней школы.

— Действительно? Ты не можешь вспомнить ни одного человека?

— Неа.

— Ты говоришь, как твой отец, — она смеется, но это не радостный звук. Из него капает меланхолия, охватившая ее сердце и голову. — Он никогда не был романтиком.

Количество силы воли, необходимое для того, чтобы не закатить глаза, должно принести мне награду.

— Действительно? Могла бы меня обмануть, — бормочу я с сарказмом. — Он такой удивительно ласковый.

Свет, который горел в ее глазах, когда мы впервые вернулись домой, погас, когда она хмуро посмотрела на меня.

— Рафферти. Пожалуйста, не надо.

Вытащив руку из дизайнерской сумочки, она что-то сует в рот. Горло её шевелится, когда она сглатывает его досуха.

Я не первый раз вижу, как она это делает, но на этот раз я не могу удержаться и не открыть рот.

— Что это было?

Она не может заставить себя посмотреть на меня и в ответ небрежно пожимает плечами.

— Просто мятное дыхание.

Да, конечно.

Глава 11

Пози

Онемевшая.

Вот что я чувствовала, сидя на пассажирском сиденье его внедорожника «Мерседес», пока он в удушающей тишине вез меня домой. Вот что я чувствовала, когда он едва притормозил, чтобы я могла выбраться из машины, и то же самое я чувствую сейчас, открывая дверь в свою квартиру.

Рафферти был достаточно предусмотрителен, чтобы взять с собой мою сумку через плечо после того, как он накачал меня наркотиками, чтобы у меня были ключи и телефон, когда он закончит со мной. Ну, со мной на ночь покончено. Он дал понять, что со мной еще далеко не покончил. Он только начинает.

Все, что мне хочется, — это принять обжигающе горячий душ и забраться в постель, чтобы отоспаться от событий сегодняшнего вечера. Надеюсь, кладбище мне не присниться. Последние годы я находила убежище в мечтах о Рафферти. Тот факт, что теперь он будет вызывать у меня кошмары, душераздирающе. Все, что я могу сделать, это надеяться, что мне удастся хотя бы немного поспать.

Завтра будет слишком длинный день, чтобы утомляться. У меня двенадцатичасовая смена в студии.

До сих пор меня курировал владелец студии. После более чем недели обучения они говорят, что я готова вести занятия самостоятельно. Они знают, что я знаю материал вдоль и поперек, поскольку я танцую с тех пор, как была моложе своих учеников. Милые лица маленьких девочек, кружащихся в зеркальной комнате, всегда вызывают у меня улыбку, но в то же время на меня накатывают волны сокрушительной жалости к себе.

Я была в их возрасте, когда решила, что хочу поступить в Джульярд. Конечно, я была слишком молода, чтобы понять, что такое престижная школа на самом деле. Все, что я знала или о чем заботилась, это то, что люди, которые туда ходили, становились танцорами самых авторитетных и известных балетных трупп. Они были теми, кем я хотела быть, когда вырасту. Я хотела, чтобы люди путешествовали, чтобы увидели постановки, в которых я участвовала. Я хотела, чтобы мое имя было указано в программе, которую они раздавали публике перед каждым выступлением.