Бабочки улетают в рай

Высокий лоб не спасал положение, а лишь наводил на мысль о сходстве о очень умной обезьяной. Впрочем, владелец научного центра и одной из крупнейших в мире строительных компаний и сам порой иронизировал о своей похожести на человекообразных, и не видел в этом ровным счетом ничего зазорного. Даже наоборот, иногда нарочно подчеркивал в разговоре характерные особенности своего телосложения, так как это было ему только на руку.

Пристало ли стыдиться сходства с прародителями палеонтологу и ярому дарвинисту?

Луи Альберт даже усмехнулся, поправив галстук, и не удержался, чтобы не подмигнуть своему отражению. И от этого в его облике появилось что-то индюшачье и в то же время трогательное — от львёнка. В общем Луи Альберт был вполне даже мил и весьма обаятелен.

Конечно, с гораздо большим удовольствием Луи Альберт подмигнул бы какой-нибудь человеческой особи женского пола, но как раз в это утро самок поблизости не было.

Добрую часть ночи он провёл с берцовой костью птеродактиля. Наука была для него даже превыше бизнеса и денег. Они сами плыли к нему, даже не рекой — нескончаемыми потоками, потому что он, Луи Альберт — обладатель уникальных извилин и не менее уникальной силы воли, что тоже, между прочим, предопределено генетически. Взять хотя бы его брата, тоже, разумеется, гения, хоть и в другой сфере науки, за которой, небезосновательно утверждают, — будущее. Генетикой.

Каких он выводил забавных монстриков, скрещивая зайца с пауком, а оленя — с морской звездой! Человек, далёкий от науки, побывавший в лаборатории Симона, мог бы от увиденного сойти с ума или спиться.

Последнее и произошло с женой Луи Альберта, несмотря на то, что она окончила факультет естествознания и вообще казалась особой вполне образованной.

Они встретились в Москве на конференции по палеонтологии. Красивая, совсем ещё юная кандидат наук отнюдь не была книжной дамой и сразила Луи Альберта наповал пышным бюстом и приятным грудным тембром, которым она рассказывала забавный случай из жизни Дарвина о том, как к нему подошла одна прекрасная дама и обиженно спросила: «Неужели и я произошла от обезьяны?». «Несомненно, — не растерялся учёный. — Но уверяю, от очень прелестной обезьяны».

Луи Альберт слышал эту историю много раз, но хохотал от души: так своеобразно и на хорошем английском прозвучала она из уст очаровательной коллеги, ещё недавно просто незнакомки.

Незнакомку звали Галина, и, несомненно, она тоже произошла от очень даже прелестной обезьяны. В комплекте к объёмной груди прилагались пышные светлые волосы, голубые глаза и очаровательный чуть вздёрнутый носик.

На конференцию Галя приехала из Одессы, а через пару месяцев уже прогуливалась с мужем по Карловым Варам, где медовый месяц прошёл довольно скучно, зато все родственники, коих в Чехии у Луи Альберта наберётся с добрый десяток, единодушно согласились, что самые красивые девушки живут на Украине.

Мать Луи Альберта, чешка по национальности, с детства привила ему любовь к славянской культуре, особенно к Достоевскому, поэтому поговорить с Галей им было о чём…

Впрочем, насчет ума жены палеонтолог здорово ошибся: первый признак глупости спорить с гораздо более осведомлённым человеком о вещах, в которых тот разбирается лучше. А Галина дерзнула пару раз вступить с ним в палеонтологические споры, чем моментально уронила себя в глазах супруга. Глупость Луи Альберт не переносил в любом виде.

Ненароком вспомнив о бывшей жене, аристократ на секунду помрачнел, но тут же пришёл в своё обычное расположение духа.

Что ж! Прошлого не изменить, вот уже полгода он разведён и свободен. А грудь у хохлушек, действительно, шикарная. Но найти другую украинку не составит труда.

День Луи Альберта, как всегда, был расписан даже не по минутам — по секундам.

Как говорят перфекционисты, успех — значит «успел». Луи Альберт привык быть лучшим всегда и во всём. Иначе он не построил бы свою Вавилонскую Башню — один из самых высоченных небоскрёбов на земле.

И как приятно долго-долго подниматься на лифте так высоко, что если бы не был так разряжен воздух за окном, можно было бы коснуться даже звёзд.

Здесь, недосягаемый для живущих по законам гравитации, Луи Альберт чувствовал себя полновластным хозяином мира среди облаков, в небольшом банкетном зале, две стены которого были абсолютно белыми, как сознание учёного, только что исторгшего новорожденное открытие. Да и что такое вошедшее в историю «Эврика!», как не первый плач существа, вновь пришедшего на свет путём счастливого совпадения ограниченного во времени и пространстве огромного числа атомов?

Белые стены образовывали меньшие стороны прямоугольника, который, на взгляд Луи Альберта, являлся куда более многозначительной фигурой, чем банальный квадрат.

Итак, одна из больших стен была по сути одним сплошным окном, за которым безмятежно парили облака, спешили куда-то потомки летающих ящуров — птицы, а иногда в опасной близости пролетали самолёты. В опасной для железных потомков ящуров, конечно, потому что конструкции из стеклометалла не страшны не самолёты, ни ракеты.