Бабочки улетают в рай

Всю стену другой, противоположной стены, занимала картина в рамке из чистого золота, достойной шедевра.

Творению, видимо, уготована судьба пережить своего автора, хотя самого творца это, кажется ничуть не волнует.

Впрочем, в отличие от многих непризнанных гениев, он совершенно беззлобен из-за полного отсутствия амбиций. Даже странно, что второй его, Луи Альберта, брат напрочь лишён честолюбия.

Тем не менее, Луи Альберт находил особое удовольствие в том, чтобы наслаждаться удивительным творением он мог один или в кругу таких же избранных за изысканным вином, одна лишь бутылка которого стоит как целая машина и дом для какого-нибудь обывателя.

На картине был изображён Ниагарский водопад, вернее, лишь его часть в натуральную величину. Но как изображена! Никакие D 5 не могут передать так достоверно действительность. Да, вода будет объёмной, нестатичной, холодной и мокрой, но никогда искусственная реальность не передаст, как волнуются духи воды и камней в своём извечном споре, что появилось раньше во Вселенной. Песчинка или капля была той самой первой точкой, из которой разлилась и размерцалась бесконечность.

ДУхи — это, конечно, антинаучная фантазия и выдумка, но каково впечатление!

В этот вечер Луи Альберт снова ждал гостей, один из которых был ему особенно интересен, причём сразу с двух сторон, что вообще случается редко, а именно: с точки зрения науки и бизнеса. Могла состояться интересная сделка.

Гостей ожидалось немного.

…Одна из приглашенных дам была малоизвестной, хотя и весьма привлекательной актрисой. Две другие — скорее эффектны, чем очаровательны, но очень органично вписывались в общество избранных. Одна — профессор палеонтологии полячка София Скобровских, коллега Луи Альберта по новому проекту, который также планировалось обсудить за ужином.

Мужчин было больше, в основном партнёры по бизнесу и один режиссёр. К последнему и было приковано внимание собравшихся под крышей Вавилонской Башни, так что хозяин то чувствовал себя слегка уязвлённым (всё-таки это он, Луи Альберт, правит бал), то испытывал особую гордость, что такие уникальные экземпляры собрались в этот вечер за одним длинным столом — единственным предметом мебели (кроме стульев, конечно), находившихся в банкетном зале.

Ничего лишнего — Луи Альберт безжалостно выбрасывал из своей жизни лишние предметы, мысли, людей — всё, что мешало наслаждаться сполна каждым бесценным мгновением, ведь жизнь, случайный подарок никого из ниоткуда, так коротка…

Женщины щеголяли, скорее, больше друг перед другом, чем перед мужчинами, оголёнными спинами.

— Значит, вы будете играть в фильме женщину-профессора? — едва сдержал язвительную усмешку Луи Альберт, обращаясь к актрисе.

— Полагаете, я недостаточно похожа на профессора? — обиженно сложила она губки в ответ.

— Почему же? — ухмылка сменилась дежурной улыбкой. — Умная и красивая героиня — вам даже не придётся играть…

— В фильме я ношу очки, — зачем-то поставила в известность актриса. — А правильно подобранная оправа придаёт основательность любому лицу, как вам всем известно.

Встретившись с удивлённым взглядом Иалу, актриса поняла, что с её языка сорвалась явная глупость.

— То есть если лицо умное и без очков, тогда, конечно, это не имеет особого значения, — продолжала она нести сумятицу, смущаясь от понимания того, что, вероятно, повторного приглашения в наивысшее общество уже не последует. Понял это и режиссёр и недружелюбно поглядывал на актрису. Вечер не задался с самого начала.

Луи Альберт бросил в сторону нового клиента беспокойный взгляд: кто знает, египтянин может оказаться очень обидчивым, и тогда, прощай выгодный контракт!

К счастью, у Иалу оказалось достаточно чувства юмора, чтобы разрядить напряжённую обстановку.

— Вот по этой самой причине я и ношу очки с обычными стёклами, — произнёс он. Сняв очки, продемонстрировал не ставшее от этого менее умными глаза и тёплую улыбку. И вернул необходимый аксессуар на его законное место.

У актрисы хватило такта принять на веру это свойство очков, и разговор на щекотливую тему был исчерпан.

Режиссёр облегчённо вздохнул.

— Палеонтология — это так интересно, что я даже сожалею, что профессор палеонтологии для меня всего лишь роль, — актриса улыбнулась ещё чуть смущенно и, очевидно, пыталась загладить оплошность. — А почему вы решили стать именно палеонтологом?

Палеонтологов за столом было двое, но вопрос относился только к Луи Альберту.

Внимание актрисы польстило, даже не смотря на то, что сначала она показалась ему недалёкой особой.

— Однажды, — начал он загадочно, — когда мне было лет пять или шесть, я заметил, что страусы, ястребы и даже, представьте, цыплята, имеют удивительное сходство с летающими динозаврами. Хотя, возможно, у птиц другая точка зрения…

Луи Альберт выдержал паузу, чтобы дать возможность оценить его остроту, после чего продолжал:

— А ещё я заметил, что измельчавшим динозаврам подобны крокодилы, игуаны, ящерицы и австралийские драконы.

— Это так! — захлопав ресницами, закивала актриса.