Бабоса. История человека-улитки

– Алина, ты похожа на Снегурочку, – сказал Ким и закрыл ей глаза, чтоб она не видела его уродства. А потом стал целовать так, как научили его Наташи, как он сам умел от природы, как он понял женщин, которые хотели, чтоб их любили и удовлетворяли. И если у отца обнаружился талант понимать лошадей, то же самое, но в отношении женщин, мог утверждать Ким.

Он любил и целовал ее всю ночь. Всю ночь не включал света. Но она все равно открывала глаза, чтоб целовать его глаза, а предательское солнце на рассвете пролазило через плотные, но наспех запахнутые шторы.

– Я не знала тебя, – говорила Алина приглушенно, голосом, полным страсти и опьянения от любви.

Ким сам не знал себя таким, но чем больше любил эту женщину, тем больше силы в него входило. Он чувствовал, как каменеет, становится монументальным, стальным и полноценным.

По утру Алина ушла молча, не зная слов, чтоб выразить то ли любовь, то ли благодарность этому человеку, похожему на слизняка. Отчаяние испарилось из ее образа. Вернулись надежды на будущее.

Ким думал о другом. Проснувшаяся сила заставила его прагматично заглянуть в будущее, о котором не умолкал отец.

Лодка вернулась ко второму завтраку. Никто никуда не торопился, гости выспались, позавтракали, китайская часть отправилась за покупками, пока Хосе с Кимом и экипажем вновь отправились в море, захватив удочки. Тело Кима было не приспособлено для спорта, хотя с годами он окреп. Поэтому рыбалка подходила ему идеально. Он любил рыбачить, особенно оставаясь наедине с собой, что случалось редко.

Они уселись с удочками в задней части яхты. Заказали легкий ужин. Хосе попросил команду не беспокоить их и завел самый страшный разговор о разделе имущества, так как философские беседы уже были проведены.

– Денег всем хватит, – как успокоительное повторял Хосе Бабоса, объясняя, что будет логичнее и правильнее, если семье в лице Кима отойдет все испанское имущество, не считая, естественно, приобретенного семьей благодаря браку с Марией и свиному бизнесу. А ему и его новой семье отойдет все китайское.

Ким, который знал всю подноготную семьи Бабоса, держал в уме цифры, сводки, разбирался во всех проектах, в том числе китайских планах. Знал, что новые фабрики строятся на кредитах, взятых под старые испанские. Еще даже не упав на все прилавки, ноу-хау в питании стали давать прибыль, росшую в геометрической прогрессии. Таким макаром легко было подсадить на субстраты не только Китай, но и весь мир. Имелся невероятный потенциал в подкормке для человека, вечно спешащего жить и развлекаться, не имеющего времени на готовку, но желающего получать полноценный рацион витаминов, минералов и незаменимых аминоклислот, про которые вещали «свои» врачи и диетологи. Ставка делалась на лень и доверчивость. Продукт века был идеально подготовлен и упакован, родился в нужное время, соответствовал эпохе.

Бег мыслей вдруг прекратился, они закристаллизовались и стали ясными и четкими. Ким почувствовал себя рожденным в нужное время и оказавшимся в нужном месте, чтоб закончить одно начатое давным-давно дело. Такую ясность ума трудно было передать словами, но в его голове будто сошлись все пазлы, все за и против, концы с концами, прошлое и настоящее.

Отец отвернулся и нагнулся над несчастной удочкой, которую слишком большая рыба желала уволочь с собой на дно. Такую добычу нужно было доставать руками, пока громадина не спрыгнула с крючка или не сломала удила. Ким подошел сзади, минутку постоял в раздумьях, разглядывая чуть волнующееся море и слушая довольные хрипы отца, который отдавал все силы вытаскиванию рыбы, а потом взял стул в руки и острым металлическим краем ударил отца по голове в районе виска.

Ким не знал, нанес ли смертельным удар, поэтому ударил еще раз и этим же стулом помог телу окончательно упасть в воду. Лицом вниз. Потом постоял еще минутку, наблюдая. Отец не двигался. Ким удочкой, с которой сорвалась-таки большая рыба, попытался подальше оттолкнуть его, выкинув заодно и стул, и удочку, как орудия убийства.

Небольшое течение подхватило Хосе и действительно унесло чуть в сторону. Ким подождал еще десять минут, а потом отправился на поиски капитана, писклявым своим голосом пытаясь объяснить, что потерял отца из виду. По тревоге подняли всю команду. Искали пару часов, проверяя в некоторых местах по несколько раз. Ким ходил по пятам за капитаном, а потом и за жандармом полиции. На его лице, казалось, происходила война глаз, оба смотрели в разные стороны, порой пересекаясь и спотыкаясь друг о друга. Окружающие отнесли это отклонение на счет нервов. Но Ким не нервничал, он размышлял и еще раз сопоставлял пазлы, сошедшиеся в одну картину.

Ким не хотел, чтоб отец бросал мать таким образом. Это было слишком подло и некрасиво. Его скоропостижная смерть сделала бы мать несчастной, но уважаемой вдовой.

Ким не хотел, чтоб у него появились новые братья и сестры и мир бы поделился на китайскую и испанскую стороны. Смерть отца прекратила образование новых миров и грядущую войну.