Бабуин мадам Блаватской

Духовная его карьера продвигалась быстро, а страсть к организаторской деятельности выразилась в основании новой частной исследовательской лаборатории компании "Уголь– Пластик" и Институте сравнительного изучения истории, философии и наук. Лаборатория работала над производством пластического углерода из разделенного угля, а институт занимался психокинетическими исследованиями. Разработки лаборатории финансировались большой индустриальной фирмой "Поуэлл Даффрин", и договор с фирмой косвенно поддерживал и другие начинания в Кумбе, где число обитателей и гостей достигало двухсот человек. В этот период Беннетт помимо прочего написал пьесу о пожаре Шартрского собора, приступил к трактату о геометрии пятого измерения и составил записку о том, как увеличить личный состав университетов.

Когда в 1945 г. вновь стало возможно путешествовать за границу, Беннетт решил исследовать возможность основания общины за пределами Англии. Во время посещения Южной Африки ему дал аудиенцию генерал Сматс, посоветовавший оставить пессимистический взгляд на будущее. Сматсу, очевидно, показалось, что его гость до некоторой степени потерял чувство реальности – мнение, подкрепляемое собственным наблюдением Беннетта, касающимся того факта, что богатые белые хозяева питают исключительно теплые и дружеские чувства к рабочим-неграм. Он через некоторое время даже купил ферму в Южной Африке, но его группа тем не менее осталась в Англии.

Визит к г-же Успенской летом 1948 г. вернул его на старый путь. Будучи в Америке по своим угольным делам, он приехал во Франклин-Фармз, где строгая Софья Григорьевна, страдавшая болезнью Паркинсона, резко повелела ему ехать в Париж к Гурджиеву, если он хочет получить дальнейшие духовные наставления. Это веление поразило его неизбежностью. Возвратившись в Англию, Беннетт обнаружил жену умиравшей от загадочной болезни, но зов духа был настолько силен, что они немедленно отправились в Париж, чтобы встретиться с Жанной Зальцманн, которой предстояло стать их посредником в общении с Учителем.

Комедия началась летом 1948 г. Гурджиев жил в доме № 6 по улице Колонель-Ренар в довольно стесненных условиях. Замки и анфилады шикарных апартаментов остались позади, он носил красную феску и открытую на груди рубашку. Но он все еще возглавлял большую группу французских и американских учеников. Его также посещало определенное количество покорных молодых девушек, известных под названием его "телят". В эту группу входили Иованна Ллойд Райт (дочь Фрэнка и Ольги) и будущая жена Беннетта, Элизабет Мэйэлл.

Когда Беннетт явился на глаза Гурджиеву, тот сделал вид, что не узнает его, и сказал только: "Вы номер 18. Не большой Номер 18, а маленький номер 18", что заставило Беннетта разумно признаться: "Я не имел ни малейшего представления, что это значит"[391]. Несмотря на такое непонятное начало, Гурджиев спросил Беннетта, чего он хочет, и Беннетт попросил Гурджиева показать ему, как работать на Бытие. Гурджиев согласился, сухо добавив, что если Беннетт и обладает большими познаниями, то в Бытии он "ничтожество". Это суждение Беннетт принял с подобающим смирением[392].

Задержавшись только для того, чтобы освободить Уинифред Беннетт от ее жестоких болей и дать чтение и упражнения новому ученику, Гурджиев на следующий день отправился в Канны. В Монтагри он врезался в грузовик и получил серьезные ранения. Водитель грузовика скончался, но Учитель, кажется, обладал иммунитетом против автомобильных аварий. Несмотря на ранения, включавшие перелом ребер и внутреннее кровотечение, его перевезли в Париж, и он даже настоял, чтобы состоялся обед с Беннеттами и другими учениками, что и случилось следующим вечером, невзирая на его лицо в синяках, кровоточащее ухо и забинтованное горло[393]. Как и после первой аварии, ужасные раны вскоре зажили, и в его крошечной квартире, аляповато украшенной зеркалами, куклами и псевдовосточными безделушками, вновь стали собираться толпы народа.

После ссоры с Успенским и отказа его от Системы Беннетт радовался новому открытию для себя Гурджиева, близким учеником которого, в сущности, он стал впервые. Гурджиев призвал всех обитателей Кумб-Спрингс присоединиться к нему в Париже. Около шестидесяти человек действительно переехали, но большинство приезжало на выходные – тяжелое предприятие, принимая во внимание послевоенные условия. Кеннет Уокер также посещал Париж и убедил делать то же самое многих английских учеников Успенского. Снова начались праздники с тостами; ожили старые схемы, был куплен дом (на этот раз Шато-де– Вуазин возле Рамбуйе), основан институт и возобновлены представления священных танцев. Гурджиев также предложил еще раз посетить Нью-Йорк, где хотел поставить новый спектакль, и на доходы от него опубликовать свой главный труд "Рассказы Баалзебуба своему внуку", книгу, которую он писал с конца 1920-х годов.