Bad bitch (СИ)

Это, то есть, вы мне хотите сказать, что всё это время, когда он мне «бескорыстно» помогал, это было потому, что он любил меня все это время?

Да ёб его мать!

Мысли в голове, аки злобные пчелы, метались от стены к стене, подбрасывая всё новые и новые факты, которые подтверждали слова парня. И которые я просто не замечала! Просто в упор не видела. Или не хотела видеть. И… И че теперь делать?

Нет, ну я все понимаю. Правда всё. Но… Как мне теперь жить? Как смотреть в глаза Паше зная, что в душе у него… такое. Как мне теперь вообще находиться рядом с ним?

А с другой стороны, господи-боже, че я загоняюсь из-за херни? У меня сейчас проблемы на моментик понасущнее будут. Например, разобраться уже с Валей. Раз и навсегда. Вывезти её, что ли, в лес, чтобы неповадно было?

Прикопать ее где-нибудь по-тихому, да и дело с концом. Может, браткам с района позвонить, совета попросить? Но, зная ребят, они послушают, покивают, а потом без меня такой херни наделают, что местный глава заебется решать, поэтому лучше сама.

В классе, куда я попала немного после звонка, Антоша лучился противным и злобным счастьем, а когда он бросил на меня взгляд, его улыбка достигла просто космических размеров. Так вот ты какая, золотая рыбка. Нихуя, вовсе, и не золотая. Давно протухшая. И что я в тебе находила такого глубокого и прекрасного?

Викули сегодня не было, поэтому я одна просидела два урока и, поняв, что мне до ужаса скучно, потянула в курилку, где всегда можно было словиться с Паштетом, который периодически проебывал уроки, или с ребятами с других классов. Но сюрприз меня поджидал немного иных масштабов.

— И с каких же пор всякая низкосортная шоблядь тусуется в моей курилочке, а? — улыбнулась я, подкуривая сигарету.

Нда, а Валюша неплохо так изменилась за какие-то пару дней. Кудри сменились зализанными назад волосами, сарафанчик ниже колен на кожаное платье настолько экстремальной длины, что, я уверенна, стоит ей чуть нагнуться, и я увижу ее белье. Или его отсутствие. И какая-то сучесть во взгляде. Сейчас, в окружении местных отбросов школы, я видела очень хуевую версию себя. Возможно, если бы не характер и не воспитание отца, сейчас на ее месте была бы я. Но, слава богу, все есть, как есть. Вот что излишнее внимание и популярность делают с людьми.

— Че молчишь, Валюша? Я задала вполне понятный вопрос: какого хуя ты забыла в моей курилке? — Приподнимаю бровь, выдыхая дым ей прямо в лицо, выражая высшую степень неуважения. Что же ты сделаешь? А тебе надо что-то сделать, иначе гиены за твоей спиной потеряют к тебе тот интерес, что дают тебе сейчас. А тебе никак нельзя его терять. Иначе ты останешься совсем одна. — Скажи же хоть слово, не разочаровывай публику.

— Принцесса, — выдыхает Дятел эту ненавистную кличку, от которой меня аж передергивает. Настолько, что шейный позвонок хрустит. — Ты чего задираешься? Нормальная же девка!

— Дятел, то, что она тебе сосёт иногда, не делает её нормальной девкой. Поверь мне, — устало вздыхаю я, понимая, что сейчас мне припомнят все грехи отца. Вплоть до ухода из банды.

— Ну Принцесса, не будь такой злой! То, что твой отец когда-то был Генералом Севера не дает тебе право так свободно себя вести. А я, между прочим, уже сейчас один из воинов. Может, мы с тобой уйдем из этого скучного местечка и где-то посидим? — Дятел слишком вольготно себя вел. Слишком. Настолько, что позволил себе прикоснуться ко мне, фривольно закинуть руку мне на плечи и придвинуть к себе. Я отчетливо слышала, как скрипнули зубки Валюши, а уж злобно закушенная губа красноречивее любых слов.

— То, что ты в самом низу иерархии банды не дает тебе повода вести себя так вольно. — Я брезгливо двумя пальцами хватаю его за край рукава красной ветровки и скидываю с себя руку, для верности отходя подальше. — А вот протекция Кошки, нашего Решалы, и местечко Генерала в будущем дают мне право делать абсолютно все, что я хочу. Так что, Дятел, тебе бы пора уже начинать искать мое снисхождение. Можешь прямо сейчас в качестве извинения падать на колени и целовать мне ноги. Только нежнее, у меня туфельки новые. — И улыбаюсь. Улыбаюсь так, как умею улыбаться только я — нагло, зло, надменно. От чего парня буквально перекашивает, но, надо отдать ему должное, он понимает, кто стоит перед ним, поэтому просто сцепляет пасть и отходит в сторону, бросая на меня злобные взгляды. И ожидающие — на Валю. Ждет ее хода.

— А тебя, красавица моя, я уже предупреждала, что если снова попадешься мне на глаза, я тебя по стенке размажу? — Я наматываю белый локон на палец, чуть дергая, и вижу, как эта мелкая мразь морщится от боли. Но не делает ровным счетом ничего. Боится. — Я до сих пор помню эту твою выходку с фотками. Мне, конечно, похуй, но осадочек остался, понимаешь? И я себе даже представить боюсь, как ты будешь за этот проступок извиняться.