Bad bitch (СИ)

— Она расклеила отфотошопленные фотки порнухи с моим лицом в главной роли по всему классу. Если бы кто-то сделал подобное с тобой, какова бы была твоя реакция?

— Дал бы в морду.

— Ну вот примерно то же самое сделала я. Какие ко мне претензии? Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к приёбам в мою сторону — я их не терплю. А твоя подружка перешла все грани дозволенного. Я давала ей шанс жить спокойно. Реально давала. Но она его не приняла. Пошла ва-банк. Начала собирать против меня армию, пиздеть по углам. Даже подружку свою избила и хотела на меня свалить. Я более такого не потерплю. Хватит. Если она еще раз сделает что-то — я забью ее насмерть. И ты знаешь, что я не шучу.

Следующее, что произошло, я видела будто в замедленной съемке. Я четко видела, как взметается рука Антона, как она летит в сторону моего лица, слышала этот глухой шлепок о мою щеку, почувствовала боль и соль во рту. Но сделать ничего не смогла.

Я стояла, и осоловело смотрела в его такие же ошарашенные глаза — даже от себя он не ожидал подобной реакции.

— Ты?..

— Руди…

— Ты сейчас….

— Руди, блядь, я не хотел.

— Ты, блядь, ударил меня? — я все еще не верила в реальность происходящего. Вот не доходило до меня, что Антоша, мой Антоша. Мое сердце и моя любовь ударил меня. Разбил мне губу и, скорее всего, оставил неплохой такой синяк на лице. — Охуеть голова. Вот теперь и ты, Антоша, перешёл черту.

— Руди? — о, я знаю этот взгляд. Затравленный взгляд жертвы, которым на меня обычно Валя смотрит. — Руди, прости.

— О, нет, родной. Такое не прощают. — Злобно потираю саднящую щеку, принося себе еще больше боли. Но эта боль мне нравилась. Такая она была, отрезвляющая. — Теперь, Антоша, ты окончательно по ту сторону баррикад. А ты прекрасно знаешь, чем тебе это грозит.

— Руди, твою мать… — Он хватает меня за руку, но я не в состоянии что-то с ним обсуждать, поэтому даже сама не понимаю, когда тело начинает двигаться само, хватая парня за руку и горло толстовки и перекидывая через себя.

— Это была последняя капля, Антон.

Заходя в ворота детсада, краем глаза вижу, как он поднимается на ноги, раздосадованно сплевывает на землю и плетется в противоположную от меня сторону.

Туда тебе и дорога, родной. Туда тебе и дорога.

Это чувство пустоты никак не хотело покидать меня. Даже после просмотра крутого спортивного фильма с ребятней, после ночи в удобной кровати в тепле и комфорте, после всего. Поэтому в курилку я шла, как выжатый лимон — злая и кислая. Настроения не было, мысли все время возвращались к тому удару — как он мог это сделать? Как мог поднять на меня руку? Как такое вообще возможно, я не понимаю! А главное — за что? Ну за что он так со мной? Я столько сделала, чтобы у него все было хорошо! У Антона ведь тоже характер — не сахар. Сколько раз я просила местные банды его не трогать! Сколько раз дралась, чтобы ему за его слова не было ничего! Сколько раз во всех драках вставала на его сторону и защищала его до последнего! Сколько раз…

— Гандон ты, конечно, Антох. — Спокойный голос Паштета заставляет меня замереть, скрытой от курилки стеной и массивной ивой. Что происходит? Что Антон делает в курилке?

— А что не так-то? Она первая полезла на мою девушку, за что поплатилась. Пощечина — малое из того, что могло прилететь ей. — И сколько самодовольства! Будто он, ебать, король всего этого мира!

— Пощечина? — Даже не видя лица Громова, чувствую всю злость и негодование, наполнявшие его. — Только не говори мне, друг мой, что ты поднял руку на Рудиславу? Вот, блядь, не смей мне сейчас этого говорить!

— Ну ударил слегонца, ничего страшного.

Я не видела, что там происходило, но бога поблагодарила трижды, когда буквально на уровне моего лица в листе металла, ограждающего курилку от ненужных глаз, появилась выпуклость. Если бы я стояла вплотную, мне бы нихуево так прилетело по и так больному лицу.

— До сих пор, дружище, тебя спасало только то, что Злобина таскалась за тобой, как ручной цербер, защищая и ограждая от проблем. А ты, считай, сейчас укусил руку, которая тебя кормила. Я думаю, Антон, на этом наша с тобой дружба окончена.

— Паштет, ты че, охуел? В смысле окончена? Какого хуя ты несешь? Мы шесть лет с тобой в доску дружим! Из какого только дерьма мы друг друга не вытаскивали, и тут ты кинешь меня из-за какой-то девки? Пусть даже это будет трижды уже проклятая Злобина? Серьезно? Друга на дырку? Не ожидал. Только причину объясни? Что ж в ней такого волшебного?

Понимание, что, если я сейчас не появлюсь, будет пиздец, пришло неожиданно, поэтому я, устало вздохнув, сделала шаг вперед, оказываясь прямо за спиной Паши. На лице увидевшего меня Антона скользнула хищная улыбка.

— Ну, например, — надменно произнес Паштет, просто засовывая руки в карманы кожаной куртки, — потому что я люблю её.

Что, блядь?

========== 5. “Катарсис” ==========

…

Нда.

Охуеть голова.

До того, как Паша успел повернуться или вообще как-то отреагировать, я сорвалась с места и прямо на шпильке понеслась прочь от курилки.

Божечки-кошечки, это же это такое происходит.

«Потому что я люблю её»