Bad bitch (СИ)

— А ты и не спрашивал, — выдохнула дым в его сторону и натолкнулась на скептичный взгляд типа «А ты бы ответила?». Конечно бы не ответила. Но, — ничего особенного. Отец избил. Пьяный был адски. С работой какие-то проблемы. Но судя по тому, как он бухает, проблемы у него всегда. А тут я как раз с тренировки вернулась слишком поздно. Он и начал наезжать, шлюхой называть, тип вся в мать пошла, ударил по лицу. Ну я что-то ответила. Уже и не помню что. Ну он и схватил первую попавшуюся деревянную рейку и бил до тех пор, пока я не смогла за дверь выбраться. Я же потом с синим лицом неделю ходила. Все скидывали на драку с другой школой, а я и не отрицала.

— Я первый раз слышу о проблемах в твоей семье. Моя маман рассказывает после собраний, что у тебя очень импозантный и галантный отец. Тип всегда вносит самые конструктивные предложения и решения. Тип не в рот ебись какой мужик.

— На людях он всегда идеальный. — Вздыхаю я, отставляя пустую кружку и тушу окурок. — Это как в кукольном домике: пока в куклы играют, они идеальные, но никто никогда не задумывается, что происходит за закрытыми дверьми и задвинутыми шторами. Он всем говорит, что моя мама умерла. А она просто сбежала, когда я была вообще мелкая. Я её даже не помню. Бабушка рассказывала, что она забеременела в шестнадцать или около того. Причем, не факт, что от отца. Ей просто повезло, что я пиздец как на него похожа. Семейка у меня та еще.

— Руди, — подозрительно спрашивает Паша, щуря свои голубые глаза, и я понимаю, что сейчас будет тот самый охуенный вопрос, после которого я проблем не оберусь. — А где ты обычно ночуешь?

— В детском саду, где работаю. Там замдиректора — бабушкина подруга, ну и разрешила мне там подрабатывать по мелочи и ночевать, когда нужно.

— Блядь, Злобина, ты не могла сказать? — Распалился он, от негодования аж подскакивая на месте и начиная из стороны в сторону нарезать круги. Глупый.

— И что бы ты сделал? А? Затаскивал меня к себе в окно, когда твои родители заснут? — Судя по злому взгляду было ясно, что именно об этом он и думал, чем очень меня рассмешил. — Паш, не глупи. Я взрослая девочка. Я справлюсь. Тем более, тут год остался. Потом куда-нибудь свалю. Универ, общага. И проблемы исчезнут.

— Странная ты, Злобина. Вроде сука та еще, а… Ой, да забей, давай лучше выпьем?

— А у тебя есть?

— У меня всё есть, — лукаво улыбается он и достает из холодильника бутылку коньяка.

— А мамка пизды не даст? — Смеюсь я, когда он ставит передо мной два бокала.

— А она разрешила!

Единственная здравая мысль, которая плескалась в киселе, который был у меня вместо мозга, когда Паша нёс мое пьяное тело на руках в спальню была о том, что мне нельзя пить, потому что я абсолютно не умею это делать. Шесть рюмок и я в дрова.

Но в какой бы бессознанке я не была, я отчетливо помнила теплые руки парня, когда он переодевал меня в свою майку, когда укладывал спать, когда ложился рядом и когда гладил по спине. Легко и ненавязчиво, не вкладывая никакой интимный смысл, хотя давно бы уже мог поиметь меня во все дыхательно-пихательные, а я бы и не особо сопротивлялась. Но он бережно гладил меня по спине, пока я не заснула.

— Странный ты, Паш. — Последняя моя связная реплика, перед тем, как замолчать окончательно на эту ночь.

И хоть я и не спала, так, дремала из-за проклятых вертолетов, рука Паши, которая гладила меня до самого утра, давала мне нехилое заземление. Вот эту самую точку опоры, которая нужна каждому пьяному человеку, когда он в прямом смысле находится между небом и землей.

Состояние полного алкогольного опьянения похоже на воду. Ты барахтаешься, не можешь точно скоординировать свои действия и не знаешь где низ, а где верх. Но связно смыслить я могла прекрасно. Даже что-то осознанное барахталось в моем головном киселе. В основном, кончено, это были о том, какой Паша все-таки хороший, но и мысль, как загнать в угол эту зарвавшуюся выскочку все же всплывала на поверхность. Но топилась Пашиными пальцами, что случайно скользили по голому позвоночнику. Но такое происходило очень редко, и когда происходило, парень опасливо одергивал руку, сразу же возвращая майку на место и поднимая руку чуть выше, чтобы больше не лезть за края.

И так было до самого утра. Ровно до тех пор, пока не прозвенел будильник. Как только заиграла противная мелодия, рука пугливо дернулась и опала у меня на талии, а сам парень притворился глубоко спящим.