Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Старшая Сьюзи подселила его к Дэну Гроссману, которого Баффетт устроил в одну из маленьких страховых компаний Berkshire в Лос-Анджелесе. Хоуи начал с мытья полов и технического обслуживания, а со временем дорос до заказа упаковочных коробок. Уоррен сказал сыну, что тот должен продержаться в See’s два года. Хоуи приготовился покорно переждать это время и переехал в дом в Лагуне[701].

Однажды, играя в парный теннис в Эмералд-Бей, Хоуи познакомился с Девон Морс, милой блондинкой с четырьмя дочерьми, которая была несчастлива в браке. Желая произвести на нее впечатление, он вскарабкался на столб, чтобы перевести время на часах у теннисного корта, но упал и сломал ногу. После череды приключений отношения Хоуи и Девон переросли в брак. В 1982 году Хоуи уговорил Девон переехать в Небраску, где они поженились. Свидетелями на свадьбе были Уоррен Баффетт и Глэдис Кайзер[702].

Теперь у Баффетта было шесть приемных внуков, а вскоре появился и родной – сын Хоуи и Девон, Говард Грэм Баффетт-младший, которого позже стали называть Хоуи Би. Уоррен любил детей, но держался с ними неловко и скованно, не представляя, чем их занять. Поэтому с внуками он поступил так же, как с собственными детьми: предоставил их Сьюзи, которая с готовностью взяла на себя роль бабушки.

Когда дело дошло до карьеры Хоуи, отец стал принимать более активное участие в его жизни. Сначала Хоуи получил работу в сфере недвижимости, но по-настоящему хотел стать фермером. Поскольку капитала у него не было, Баффетт согласился купить ферму и сдавать ее сыну в аренду. Это соглашение было похоже на то, которое он заключил с фермером, когда учился в школе. Хоуи объехал всю Небраску и осмотрел более сотни ферм, делая предложения от имени своего отца, который собирался купить ферму, только если она будет «сигарным окурком». Наконец, в Текаме кто-то клюнул, и Баффетт выложил необходимые 300 тысяч долларов[703].

Однако Уоррен ни разу не был на этой ферме. Как и в случае с художественной галереей Сьюзи, его не интересовал процесс. «Идя в супермаркет за кукурузой, никто не ищет конкретную кукурузу, выращенную Хоуи Баффеттом», – говорил он[704].

Может показаться странным, что Баффетт контролировал своих детей с помощью денег, но при этом не научил их управлять финансами. Но так же было и с его сотрудниками: он считал, что в этом может разобраться любой умный человек. Уоррен вручил детям акции Berkshire, но не объяснил, насколько ценными они могут стать, что такое сложный процент и как брать кредиты под залог акций, не продавая их. В своих письмах акционерам он затрагивал многие финансовые вопросы и считал, что его дети смогут извлечь из них достаточно уроков.

Баффетт и Berkshire были единым целым. Продать акции – все равно, что продать часть его самого. Он считал, что будущее его детей связано с Berkshire Hathaway, но не через владение компанией, а через управление капиталом Фонда Баффетта. Однако он не хотел, чтобы его дети вели праздную жизнь на дивиденды.

Свои соображения по вопросам наследования и филантропии Баффетт изложил в памятном слове о Питере Кивите, опубликованном в Omaha World-Herald по случаю его смерти. Кивит был почти легендарной фигурой. Его компания Peter Kiewit Sons', Inc. была самой прибыльной строительной компанией в мире[705]. Во многих отношениях Кивит был воплощением идей Баффетта о том, как следует жить. В эпитафии Уоррен не только воздал ему должное, но и описал то, каким сам хотел бы запомниться людям[706].

«Начав с нуля, – писал он, – Кивит построил одну из величайших строительных компаний мира. Не самую крупную, но самую прибыльную. Он достиг этого только потому, что сумел вдохновить тысячи сотрудников неустанно стремиться к совершенству и эффективности».

«Кивит, – писал далее Баффетт, – был производителем, а не потребителем. Он вкладывал прибыль в развитие производства, а не в роскошную жизнь. Тот, кто тратит меньше, чем зарабатывает, накапливает на будущее. Позднее он может запустить обратный процесс и начать тратить больше, чем зарабатывает, передавая деньги другим людям – при жизни или после смерти по завещанию».

«Уильям Рэндольф Херст, – продолжал Уоррен, – расходовал прибыль на замок в Сан-Симеоне, оплачивая ежедневную доставку льда для белых медведей в своем зверинце. Точно так же фараоны использовали доходы на строительство пирамид в свою честь. Но если хотите строить пирамиды для себя, забрав ресурсы из общества, то должны хорошо за это заплатить, хотя бы налогами. Нужно заставить таких людей вернуть обществу то, что они забрали, и построить на эти деньги больницы и школы».

Вместо этого, некоторые передают будущие доходы своим наследникам, которые «потребляют гораздо больше, чем произвели». Но Питер Кивит «сделал крупные вклады в общественный банк, взяв из него очень мало. Семье он оставил около пяти процентов своего состояния. Остальное пошло в благотворительный фонд», – заключал Баффетт.