Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Сама Сьюзи тоже начала нуждаться хотя бы в небольшом внимании. По словам друзей семьи, ей не нужно было много. Она отказывала себе в путешествиях, посещении музеев и театров, потому что Уоррену это было неинтересно. На людях он активно ее хвалил, но дома впадал в свое обычное состояние, сосредоточившись на работе. По словам Сьюзи, если бы он иногда делал над собой усилия и время от времени ходил с ней в картинную галерею или устраивал поездку, когда ей хотелось, все было бы по-другому.

Осознав, что Уоррен никогда не соберется слетать на несколько недель в Италию, она начала путешествовать сама или с друзьями, иногда чтобы навестить семью, а иногда, чтобы посетить семинары по личностному росту.

Однажды, когда она сидела на скамейке в чикагском аэропорту, перед ней остановился мужчина. «Вы Сьюзи Томпсон?» – спросил он. Это был Милт Браун, ее школьный возлюбленный, которого она не видела много лет. Он сел рядом, и они начали знакомиться заново[412].

Сьюзи, которая всегда стремилась установить эмоциональные связи, позже скажет, что ее муж вовсе не был лишен эмоций, но он был отрезан от собственных чувств. Казалось, что самые крепкие эмоциональные связи у него установились с друзьями и партнерами, перед которыми он чувствовал сильные обязательства и с которыми тоже создал своего рода семью. Прочие Баффетты не могли не заметить, как в компании друзей он буквально начинал светиться, в то время как на семейных мероприятиях послушно отбывал повинность, оставаясь погруженным в свои мысли.

Даже теперь, когда он собирался закрыть партнерство, казалось, что он не хотел прерывать связи с партнерами. Он написал им еще одно письмо, в котором подробно объяснил варианты их дальнейших действий.

Уоррен приложил все усилия, чтобы наставить партнеров в их дальнейшей инвестиционной жизни.

«Я рекомендовал партнерам двоих, которых знал как исключительно хороших и честных людей: Сэнди Готтесмана и Билла Руана. Мне были известны их показатели, но главное – я знал, как они их добились. Это было чрезвычайно важно», – вспоминает Уоррен[413].

Более состоятельные партнеры могли обратиться к Готтесману в First Manhattan. Остальных Баффетт направил к Руану, который ушел из Kidder, Peabody и основал собственную консультационную фирму Ruane, Cunniff & Stires. Специально для работы со счетами мелких инвесторов он создал фонд Sequoia Fund. Для управления офисом новой компании в Омахе он нанял Джона Хардинга. В партнерстве Ruane, Cunniff также собирались работать Джон Лумис, муж Кэрол Лумис, и доверенный аналитик Баффетта Генри Брандт. Таким образом был набран почти полный штат сотрудников. Через эти связи Хардинг, Лумис и Брандт также вошли в большую «семью» Баффетта. Уоррен пригласил Руана в Омаху и представил партнерам фонд Sequoia.

Пока Баффетт готовил закрытие партнерства, появились первые признаки того, что фейерверк на рынке вскоре должен закончиться. К июлю 1969 года, когда начался вывод американских войск из Вьетнама, индекс Доу-Джонса упал на 19 %. Экзотические акции вроде National Student Marketing и Minnie Pearl’s Chicken System, Inc начали стремительно дешеветь[414].

Поразительным исключением из общей тенденции стали акции Blue Chip Stamps, кропотливо собранные Баффеттом, Мангером и Герином. Теперь Blue Chip собиралась провести публичное размещение акций, и Уоррен решил в рамках этой сделки продать долю партнерства[415]. Казалось, 1969 год, последний для партнерства Баффетта, будет великолепным.

В октябре он созвал еще одну встречу грэмовцев, которые собирались годом ранее в Сан-Диего, но уже без самого Бена Грэма. На этот раз были приглашены и жены. От их присутствия атмосфера стала напоминать об отдыхе. Баффетт, увы, делегировал организацию поездки Маршаллу Вайнбергу, который также любил экономить на мелочах и сделал неудачный выбор в пользу Colony Club – курорта в Палм-Бич, штат Флорида, где к ним отнеслись как к деревенщине.

В течение следующих пяти дней, пока группа наслаждалась плохой едой, маленькими комнатами, сильным ветром и проливным дождем, собрания проходили по образу уроков, во время которых Баффетт чаще всего занимал место преподавателя. Собравшиеся перебрасывались мыслями с помощью условных терминов, выработанных в результате многолетнего общения на основе разделяемого всеми набора понятий и ценностей[416].

Хитрость заключалась в том, чтобы найти компанию, наименее подверженную разрушительному воздействию конкуренции и времени или, как говорил Мангер, великий бизнес. Свой выбор Баффетт сделал: компания Dow Jones, которой принадлежала Wall Street Journal. Его интерес к газетам рос, но акций этой компании у него все еще не было.

Еще задолго до собрания Баффетт и Мангер начали понимать, что идея с Hochschild-Kohn не сработала.

Из этого опыта они вынесли настороженность по отношению к розничной торговле, которая со временем будет только расти.