Багдад до востребования

Биренбойм ерзал за столом, постепенно представляя себе разнос, который, по возвращении домой, будет ему учинен. Ни директор, ни, тем более, премьер не «проглотят» забвение Шахара, даже не упомянутого в сделке. Более того, заподозрят куратора в двойной игре, невзирая на закрепленные контрактом жизненно важные обретения. Ссылки на драму момента будут отвергнуты на корню. Коль умудрился подвинуть заговорщиков на обязательства, обеспеченные полумиллионным депозитом (сторговались на половине запрошенного), почему ценнейшего агента нет в формуле противовесов? Ведь, по сути, успехом дела, пусть далекого до завершения, ведомство обязано ему. Не просочись Шахар через тернии советской «парковки» с волчьим билетом в один конец и не охмури инженера – оставалось лишь догадываться, как – глава оперотдела продолжал бы метаться от одного бесплодного проекта обуздания Саддама к другому.

Так что крыть законный гнев начальства Биренбойму было нечем. Не посвящать же босса, что операция «Посувалюк» – продукт вселенских амбиций серого кардинала «Моссада», не столь нацелившегося на директорское кресло, как лавры национального героя, о чем втайне мечтал с юных лет. Оттого в свое время он и пролез ужом в Контору, преодолев как комиссованный из армии белобилетник яростное сопротивление системы. Оказалось, для того, чтобы вскоре открыть: режим сверхсекретности, утаивающий от общества даже имя директора, не оставляет и шанса прославиться. Как бы круто он ни взбирался по служебной лестнице, вяло махать боготворящей толпе, купаясь в огнях юпитеров не дано.

Тем не менее юркий, искрометного таланта, но не способный и стометровки пробежать коротышка не оставлял надежд вписать свое имя в анналы истории – назло мутузившим его в детстве соученикам-антисемитам, польским и уральским, армейским сослуживцам, уже одной крови, надсмехавшихся над ним, и, конечно, всех в судьбе женщинам, не отвечавших взаимностью, вследствие чего он так и не завел семью.

Наконец десятью днями ранее пробил его час. Когда, как не в лихую годину, сбрасывают тиранов, провозглашая новых, вламывающихся из-за кулис безвестности кумиров.

Шокирующая невиданной дерзостью, но логически обоснованная авантюра фактически вывела шефа «Моссада» из игры. Понятное дело, не навсегда. Между тем одного дня хватило, чтобы катапультировать Шахара на орбиту начинания, после чего лишь доить фактор инерции, потихоньку втирая Моше Шавиту очки. Но не настолько, чтобы безнаказанно обречь «Старика» на самовывоз…

– Итак, будем закругляться… – Биренбойм устремил на Фурсова свой фирменный, обращенный в торричеллиеву пустоту взгляд. Тот даже встревожился, не стучится ли в дверь моссадовца новый приступ.

– У нас лишь две необъезженные темы, – без всяких акцентов и, тем более, хвори в голосе продолжил серый кардинал, – а именно: гарантии репатриации координатора и согласование текста «воззвания» послу.

Фурсов кивнул, но, казалось, формально, не осмыслив до конца сказанное. И впрямь в следующее мгновение уточнил:

– О ком речь – Давиде Хубелашвили? Как понимаете, ссылка на выставочный псевдоним… – чуть хмыкнул чекист.

Биренбойм поднял вверх руку, судя по ответу, воспринятую Фурсовым, как знак согласия. По крайней мере, высматривать «клопов» в потолке москвич не стал.

– Как бы это поделикатнее, Нахум, но и без не-до-мол-вок, – разбил на слоги конечное слово Фурсов, придавая ему функцию смыслового буйка. – Видите ли… малейшая попытка включить в договорной перечень координатора, торпедировала бы проект соглашения, и без того ущемляющее сторону «Север». Информирую: несмотря на все ухищрения Розенберга, Хубелашвили два дня как локализован, став, пусть не равнозначной, зато одушевленной закладной полумиллионному депозиту. Разумеется, наряду с прочими паллиативами, мною не упомянутыми. При всем том депозит – разумный компромисс, призванный укрепить атмосферу доверия в смычке интересов. Проблема, следует признать, заострена «Моссадом» вполне легитимно. Так что… – Фурсов прервался, будто решаясь обнародовать некую мысль или промолчать. – Мы задержим его, как только инженер поднимется на борт самолета. Его же дальнейшая судьба – это не со мной. В любом случае, координатор – вне контекста сделки. Тем самым ваша отмашка о разблокировке закладной по завершении проекта не влечет его автоматическую репатриацию. У меня все.

Бездумный взор Биренбойма вдруг ожил искорками озорства, казалось бы, несовместимого с моментом. Ведь обер-опер «Моссада» последний раунд установочного сбора «Север – Юг» вчистую проиграл. Между тем поражение – нередко зовущий к самоочищению знак, да еще толчок к крушению стереотипов. Было бы за что зацепиться…