Багряные скалы

– В связи с чем поздравления-то? – мрачно поинтересовался выглянувший из-под грубого армейского одеяла Адам.

– Как это с чем?! – продолжал паясничать в обычной своей манере Гаврош, – Вам назначен новый ротный командир, а вы еще спрашиваете!?

– А Бар-Цион? – возмутился Шарабани, – его что, уже списали?

– Бар-Цион, – пояснил Иоське, – все еще под арестом, в участке в Нес Ционе. От командования он отстранен.

– А новенький?! – Перебил Шарабани, – что за кадр?

Гаврош поморщился.

– Где вы воспитывались, молодой человек? Перебиваете старших! Называете командира "кадром"!

Шарабани лениво потянулся и вдруг молниеносно протянув длинную смуглую руку отвесил Гаврошу подзатыльник.

– Где мы воспитывались, не твоя забота! Небось, про Микве Исраэль слыхал!? Договаривай, давай!

Гаврош скорчил недовольную рожу, но наконец-то "родил" все подробно.

– Ротный, как ротный. Капитан, раньше служил в НАХАЛе. Мужик вроде нормальный, обстрелянный. Кликуха только какая-то механическая, не то "Поршень", не то "Шатун".

– Может "Клапан"?! – хором поинтересовались Дмитрий с Адамом.

– Точно, "Клапан"! – подтвердил Гаврош.

– Знаете такого? – прогудел Шарабани.

– Знаем, – пожал плечами Дмитрий, – приходилось с ним служить. Хороший "кадр"!

Дмитрий подмигнул подозрительно прищурившемуся Шарабани.

– Он из "наших" или из "ваших"? – поинтересовался, вечно озабоченный темой ашкеназов и сефардов, Буадана.

– Из ваших, – успокоил его Адам, – он марокканец.

– "Наши", "ваши"… – передразнил Герши, – тьфу, придурки, слушать противно! А чего там с Бар-Ционом-то?

– Ничего, начальство, как воды в рот набрало, – пожал плечами враз посерьезневший Гаврош, – видно в этот раз учудил что-то особенное. До суда дойдет, там и узнаем.

Дмитрий откинулся на стену, с удовольствием распрямляя согревшиеся руки и ноги. Клапан, а звали его Саадия Эльмакиас, был хорошим командиром, но Бар-Циона все равно жаль, что бы там не произошло.

В последние недели ротный ходил сам не свой. Дмитрий вспомнил, его помертвевшее лицо, запавшие с нездоровым блеском, глаза. Бар-Цион никому ничего не рассказывал. Все стало известно и так, из газет.

Сначала появились общие заголовки "Двое израильтян убиты в Иудейской пустыне", "В высохшем колодце обнаружены тела двоих молодых израильтян" и так далее.

Затем постепенно всплыли все подробности. У ротного была младшая сестра.

Боевая девчонка, во всем пошла в брата. Когда Бар-Циону было шестнадцать, а Шошане четырнадцать, они отправились в поход вокруг Кинерета. Тот факт, что часть восточного берега контролировали сирийцы, их как-то не смутил. Оба попали в плен. С месяц их держали в тюрьмах Кунейтры и Дамаска, допрашивали, били. Через месяц все же обменяли. Другой бы после такого зарекся из дому выходить. А эти исходили ногами всю страну вдоль и поперек. Ротный, вон, даже в Иорданию сходить умудрился. Незадолго до призыва Шошана попала в аварию на мотоцикле. Армия отказалась ее призывать по состоянию здоровья. Но куда там. Отлежавшись в родном кибуце, Шошана ополчилась на военкомат и добилась-таки своего. Ее должны были призвать, и не куда-нибудь, а в парашютисты.

Перед призывом они с другом отправились в поход, последний раз погулять перед службой. И вышел тот поход самым последним в их короткой жизни.

Они шли из Иерусалима в Эйн Геди. Через территорию, оккупированную иорданцами. На обратном пути, ночью, на них напали бедуины. Шошана и Одед продержались до утра. У них был самозарядный "гараид", граната и "стен". Под утро погиб Одед, а у раненой Шошаны кончились патроны. Она подпустила кочевников поближе и взорвала себя гранатой.

Бедуины спрятали тела в высохшем колодце. Но бедуинская молва разнесла слухи по всей пустыне.

Дембеля из 101 команды прочесали Иудейскую пустыню лучше любого археолога, но ничего не нашли. Только через месяц разведка раздобыла сведения, и останки обнаружили.

А две недели назад на базу приехал автобус военной полиции. Хмурые "мемцадики" одели на Бар-Циона наручники, затолкали в автобус и увезли.

Слухи ходили самые разные, от обвинения в краже армейского имущества, и до подготовки покушения на иорданского короля.

Дмитрию было жаль ротного. Парень он что надо, хоть и псих. А на вид щуплый пацан, с лицом послушника. Бар-Цион хоть и не был "йеке", но всегда продумывал все до мелочей. Каждая операция тщательно планировалась. Обычно все шло как часы. И поставленную задачу рота выполняла всегда, что бы ни случилось. И еще, ротный всегда шел впереди. Характерный грохот его "томмигана" доносился из самого пекла. За ним Дмитрий, да и вся рота пошла бы хоть в ад…

Что ж Бар Цион такое все-таки натворил… – думал он, погружаясь в сон.

Бар-Циона замещал Картошка, он явно знал, что случилось с ротным, но на все вопросы лишь пожимал плечами и отводил глаза.

Почему родившегося в Аммане и свободно болтавшего по-арабски лейтенанта окрестили русским названием корнеплода, Дмитрий так и не понял. Но ему нравилось подчиняться командиру разведвзвода. Картошка много и интересно рассказывал о пустыне.