Багровая книга

   Обстрел дома, как потом я узнал, был вызван тем, что в одном из флигелей помещался большевистский жилищно-реквизиционный отдел.

   Я опять звонил.

   Ответили:

   -- Обратитесь к командующему восьми сел.

   Тем временем со двора неслись душераздирающие крики и вопли мужчин и женщин, слышалась площадная ругань, звуки ударов.

   Кто-то нервным голосом кричал;

   -- Поведите меня к директору банка, он русский человек, он скажет, что я не комиссар, что я не причастен...

   Это был жилец, служащий банка, русский. Его убили.

   Слышалась команда: Раз... два... три...

   Команда смешивалась со звуками распеваемой частушки:

   ...Яблочко,

   Куда ты катишься...

   И самое командование на мотив того же "яблочка".

   А затем раздался залп.

   ...Вопль людей...

   Я снова бросился к телефону.

   Комендант ответил:

   -- Лично приеду.

   Но не приехал.

   Крики и выстрелы продолжались до ночи. Вечером постучали в дверь.

   Я открыл:

   -- Зайдите все.

   Была полна лестница повстанцев. Старший спросил:

   -- Не звонил ли я к коменданту, и, получив утвердительный ответ, приказал повстанцам уйти, а сам зашел в квартиру только с двумя. Произвел обыск, ничего не нашел и сказал:

   -- Спите спокойно.

   ...У вошедших с ним солдат руки были в крови.

26

У стенки

   Когда повстанцы вошли в Умань, в нашей квартире собралось очень много людей,-- женщин, мужчин и детей. Вошли люди с винтовками, в фуражках с перевернутыми назад козырьками.

   158

   -- Большевики есть?

   Затем спросили оружие.

   На отрицательный ответ раздалась площадная брань. Не может быть, чтобы у жидов не было оружия... знаем мы вас жидов, знаем ваши жидовские махинации! Набросились на квартиранта.

   -- Ты комиссар?

   Забрали в отдельную комнату и долго жестоко избивали. Это обвинение они предъявили почти каждому мужчине, находившемуся в комнате, и кричали:

   -- Мы вам покажем коммуну!

   Затем всех вывели во двор.

   По дороге били, не отличая мужчин от женщин, взрослых от детей.

   Скомандовали:

   -- К стенке!

   Затем отделили женщин и детей.

   Предчувствуя недоброе, мы умоляли взять у нас все, что угодно, только помиловать наших...

   Раздалась команда:

   ...Раз... два... три...

   На наших глазах убили наших родных и знакомых. Спасся только мой шурин, убить его помешала моя сестра, жена его. Она бросилась на шею убийцы.

   ...И пуля угодила в нее...

   Когда везли ее в больницу, по дороге кричали:

   -- Жидов спасать не дадим!..

   ...Умерла в больнице.

27

По-хозяйственному

   Когда к нам в Дубово вошли повстанцы, в дом мой явилось несколько солдат, за которыми следовали двое порожних подвод. Они принялись постепенно хозяйничать. Забрали все, что попадалось им в глаза, и то, что было заперто. Вещи они укладывали спокойно и хозяйственно на подводы. Забрали всю посуду, ножи, вилки, наволки из подушек и подушки, даже мою старую и наполовину негодную корзинку для белья. Из ушей моей девочки вынули серьги. У меня сняли кольца, когда уже комнаты опустели, потребовали у меня спичек и свечей, пошли вместе со мной на чердак. Все вещи, которые я там спрятала, тоже забрали.

   Потом даже попрощались.

   И уехали.

   159

 

28

Десять розог

   У меня в Дубове аптека.

   Зашли повстанцы, потребовали денег, один из них, указав пальцем на моего старшего сына, заявил:

   -- Я этого коммуниста убью.

   Я крикнул:

   -- Убей меня!

   Он спокойно ответил:

   -- Раньше убью его, а потом тебя.

   И ударил его по голове обнаженной шашкой.

   Сын мой упал, как подкошенный.

   Мы пытались крикнуть о нашей горести, я и моя жена, но нам было заявлено, что если мы хоть пискнем, будем приколоты. Убийца, видя, как сын мой агонизирует, бросился к нему с тем, что бы доколоть, но раздумал и вложил шашку в ножны. В аптеку вошел фельдшер.

   -- Кто этого убил, спросил он.

   -- Вот они, указал я.

   Он обернулся к солдатам и сказал:

   -- Товаров не трогайте мы их сами заберем.

   Я воспользовался его присутствием и побежал за водой, чтобы облить моего умирающего сына. Когда я отирал ему лицо, в аптеку вошли еще два солдата и принялись кричать на нас и сказали, что сейчас убьют меня и моего младшего сына.

   Я стал умолять их.

   Тогда они приговорили его к 25 розгам.

   Я сам велел моему сыну лечь для экзекуции.

   Он лег рядом с лужей крови, в которой уже на веки почил мой старший сын.

   ...И тут же нагайкой со свинцовым наконечником, рукой молодого зверя, мальчишкой разведчиком, отсчитано было моему младшему сыну 10 розог.

29

Мертвая рука

   Я выскочил через окно, но меня увидал и тотчас поймал другой солдат, у которого в одной руке был нож, а в другой обнаженная шашка. Он стал ругаться, а затем приговаривал:

   -- Вот вам коммунисты, вот вам Вуль(?- Д.Т.), вот вам коммуна...

   160

   Начал наносить мне удары ножом. А потом сказал:

   -- Идем в Духонин штаб.

   В штабе солдаты стали меня избивать.

   В это время подошел офицер, среднего роста, полный, краснощекий, стал распоряжаться и отдавать команду. Все распоряжения отдавал на русском языке. При мне он назначил двух солдат быть палачами. Один из них был молдаванин, другой русский. При мне же он разъяснил солдатам:

   -- Женщин не трогать, мужчин рубить.

   Объяснил, как рубить по команде:

   -- Делай раз -- поднять шашку, делай два -- наклонить, делай три -- рубить!

   Меня увели в погреб.