Багровый пик

– Немного горько, – призналась она, и на его лице появилось печальное и загнанное выражение, которое появлялось на нем в самые странные моменты – даже тогда, когда, по идее, он должен был быть абсолютно счастлив. Она не понимала, чем была вызвана эта меланхолия, но пообещала себе, что навсегда сотрет ее с его лица. С ней он будет настолько блаженно счастлив, что начисто позабудет все, что когда-либо омрачало его настроение.

– Боюсь, что в этой части Англии не растет ничего сладкого, Эдит, – объяснил Томас. – Для того чтобы тебя не съели, для того, чтобы выжить, необходима немалая толика горечи.

Его слова странно контрастировали с тем, как он их произносил. Но они немного испугали Эдит, напомнив ей о том, что Люсиль говорила тогда, в парке Делавер, собирая бабочек для того, чтобы кормить ими свой кокон. Тогда она сказала, что у них живут только насекомые, способные черпать силы из холода и темноты. Мертвые головы. И зимние мухи тоже? Из мух появляются опарыши. Значит, Кумбрия производит мертвые головы, горькие ягоды, опарышей и кроваво-красную глину?

Куда она попала?

В качестве ответа комната наполнилась мучительным стоном. Он эхом прокатился по помещению, заставив волосы у нее на затылке встать дыбом.

Эдит настолько испугалась, что чуть не уронила чашку, и намертво вцепилась в мужа.

– Что это было? – воскликнула она.

– Когда начинает задувать ветер с востока, в трубах образуется вакуум и, сотрясаясь всеми стеклами, Дом… – черты его лица заострились, как будто он стеснялся собственных слов, – … понимаешь, Дом начинает дышать. Я знаю, что это действительно жутко.

Эдит содрогнулась. Это действительно было жутко. Так, что ей трудно было это осознать. Мало того, что сам по себе звук был страшным, но и его назначение было странным. Дышащий Дом. Ужасно, особенно для маленьких детей. Как Томас переносил все это, будучи ребенком?

– А с этим можно что-то сделать? – с надеждой спросила она. Эдит была уверена, что как только ее муж узнает, что ей так плохо от этих звуков, то он немедленно все починит, если только это будет зависеть от него. А как же их дети, благослови их Господь, которые должны родиться после того, как они полностью станут мужем и женой?

– Невозможно, – ответил Томас. – Ребенком я рыдал каждый раз, когда слышал этот звук. Но скоро ты привыкнешь не обращать на него внимания.

Значит, это все-таки пугало его, когда он был мальчиком? Эдит решила, что ее муж не был счастлив в своем Доме в детстве, и ей стало грустно. Ее задача как жены в будущем будет заключаться в том, чтобы давать ему радость. Он вытащил ее из бездны, в которой она оказалась после смерти отца. И она сделает все, чтобы он не оказался в той темноте и одиночестве, в которой была она.

Инфернальный шум прекратился, и они снова устроились рядом друг с другом. Когда она вернулась к своему очень горькому чаю, Томас, с неожиданной помпой, поставил перед ней большой деревянный ящик. Она подняла глаза и обрадовалась, увидев, что он снова улыбается. Как будто из-за туч выглянуло солнце и согрело ее.

– Ради бога, что это такое? – спросила Эдит.

Когда он улыбается, на его щеках появляются ямочки.

– А это сюрприз! Я чуть голову не сломал, пытаясь найти для тебя достойный свадебный подарок.

Эдит была тронута заботливостью мужа. Поженились они очень быстро, и с деньгами у него были проблемы. Он купил прекрасный траурный костюм на похороны ее отца и не позволил ей заплатить за него, настояв на том, что такая благотворительность поставит его в неловкое положение. И вот теперь он каким-то образом умудрился приобрести для нее свадебный подарок.

На коробке была пластина, на которой были выгравированы инициалы Э. Ш. Как он смог так оперативно сделать это?

– Эдит Шарп, – произнес он, хотя это было лишним. Она уже попробовала писать свои новые инициалы, как это сделала бы любая другая девушка, узнавшая имя своего жениха. Но то, как он произнес это, Эдит понравилось, и несколько минут она сидела молча, наслаждаясь звуком своего нового имени.

Потом она открыла коробку и, увидев содержимое, задержала дыхание: внутри была добротно сделанная пишущая машинка. Ей немедленно вспомнилась их первая встреча, и эмоции захлестнули ее с головой. Эдит обняла мужа, а он отстранился от нее, чтобы посмотреть на нее, просто посмотреть – и на лице его была радость, смешанная с… сожалением? Ну да, он ведь тоже думает сейчас о той их первой встрече. Это произошло в конторе ее отца: она перепечатывала свою рукопись, которую Томас с ходу объявил хорошей. А потом они с ее отцом схлестнулись. Бедный папа, теперь он покоится рядом с мамой.

С моей мамой, которая пришла ко мне после смерти. Которая предупредила меня, чтобы я остерегалась Багрового пика. Или это была не она? Что же я все-таки тогда видела?

Она попыталась сдержаться, но расплакалась на его плече от того, что он был такой хороший.