Багровый пик

Эдит помнила, что сказала Люсиль, вернувшись с почты: Что это существо здесь делает? Они оба притворились, что не узнали щенка. Они были уверены, что он умер. Что все следы итальянской женщины… итальянской жены… были уничтожены.

Томас выпустил его в вересковой пустоши, ожидая, что природа доделает все остальное. Его нисколько не волновало, что щенок умрет от голода, или свалится в овраг, или утонет в ледяном ручье. К ней в руки очаровательный щенок попал истощенным и наполовину замерзшим. И Томас допустил это.

Сгорая от нетерпения, Эдит перешла к следующей фотографии.

Энола.

Держит на руках младенца.

Это должен быть младенец, которого слышно на записи, тот самый, которого Энола успокаивает. Но ведь сейчас в этом колоссальном здании нигде не скрывается четырехлетний малыш?

Некоторые части дома небезопасны. Так сказала Люсиль. Небезопасны для кого?

Нет, боже, нет, подумала Эдит, когда комната вновь завертелась вокруг нее. Все следы уничтожены… Они никогда не пойдут на такое.

Но они уже пошли.

И сделали.

И продолжают делать.

Последняя фотография ребенка. Одного.

И очевидно, что мертвого.

Маленькие глазки закрыты, ротик дряблый, щечки серого цвета.

Эдит поперхнулась и закашлялась. Изо рта капнула капля крови, и пятно оказалось на личике ребенка. На мгновение женщина окаменела от страха. Она не могла ни думать, ни действовать. Ее мозг отказывался соглашаться с тем, что знала ее душа. Что же они наделали…

Не смогли убить собаку, но…

По-своему все эти фото и записи были спиритическими. Изображения давно похороненных людей, рассказывающие их истории. Рассказывающие ей их истории.

И предостерегающие ее от Багрового пика.

– Я больше не могу здесь находиться, – вслух произнесла Эдит, стараясь вернуться в реальный мир. – Просто не могу.

Оживившись, она сложила конверты и фотографии в футляр фонографа и спрятала все в шкаф. Потом она схватила с вешалки пальто и набросила его на ночную рубашку. Стараясь заглушить истерические всхлипывания и побороть охватившую ее панику, Эдит бросилась к входной двери и распахнула ее.

Возле двери намело сугробы никак не меньше двух футов в высоту. В дверях она остановилась – страх душил ее, и конечности настолько онемели, что женщина не чувствовала холода. Но, выйдя на улицу, она увидела снег в лунном свете и отступила в шоке.

Снег был ярко-красным и простирался до самых ворот – этот сумасшедший Дом был окружен кольцом снега, которое выглядело как ров, наполненный свежей кровью.

Это было уже выше ее сил – она была слишком слаба и отравлена, чтобы выйти в этот снег. Она действительно оказалась в ловушке. Ведь Люсиль уже говорила ей: вам некуда идти. Некуда, и теперь они убьют ее так же, как и остальных.

Томас, взмолилась Эдит, помоги же мне. Ее внутренний взор заполнили его темно-синие глаза, в которых она так часто видела печальное и загнанное выражение. Он что же, никогда ее не любил?

Я в это не верю. Не верю, подумала Эдит. В ту ночь на почтовой станции, когда они говорили о своей новой жизни…

Когда мы занимались любовью. Это была действительно любовь. Любовь. Любовь. Он любил меня. Он все еще меня любит.

Но какое это имеет значение. Томас – убийца. И он ее убьет. Эдит вспомнила тот вечер, когда они танцевали вальс. Ведь он приехал в Америку за Юнис, а не за ней. Тогда почему же он поменял свое решение?

Алан, подумала она. Алан, помоги мне. Он просил ее быть осторожнее. Для своей сестры он мог найти более веские аргументы, и вероятность того, что он вмешается, без сомнения, спасла Юнис от этой кошмарной судьбы.

Берегись Багрового пика. Ее мать поднялась из могилы, чтобы предупредить ее. Теперь она это понимает. Но она к ней не прислушалась.

Потому что она ничего не знала.

Согнувшись пополам от приступа кашля, Эдит отступила от двери. Изо рта у нее потекла кровь, такая же красная, как снег. Как будто сам Аллердейл Холл был отравлен и истекал кровью под холодной и равнодушной Луной.

– Прошу, нет, нет… – умоляла Эдит. Ей надо выбраться отсюда. Ей надо бежать. Ей надо скрыться.

Но вместо этого женщина потеряла сознание.

Книга третья Багровый Пик

Все, что зрится, мнится мне,

Все есть только сон во сне[35].

Эдгар Аллан По

Глава двадцать вторая

На ее лицо лился желтый свет, и Эдит раскрыла глаза навстречу своему поражению. Она лежала в их с Томасом спальне, крепко закутанная в одеяла. Перед ней стояла Люсиль, державшая в руках поднос с завтраком. Когда она увидела, что Эдит проснулась, женщина улыбнулась, демонстрируя свое участие.

– Эдит? – жизнерадостно позвала она. – Эдит? Дорогая! Мы нашли вас рядом со входной дверью. Вам теперь лучше?