Багровый снег

Так и продолжала она своё служение до последнего дня, не останавливаясь, не щадя себя, считая себя должной всем и не ведая ничьих долгов перед собой. Больше всего Тане хотелось хоть немного быть похожей на мать. Вслед за ней она хотела принять постриг, но Екатерина Антоновна не благословила её, зато с радостью благословила затем на брак с Николенькой, а перед самой смертью – на тяжкий путь служения страждущим в погибающей армии. На принятие этого креста благословила Таню и Матушка Великая, к которой зашла она перед отъездом на юг. Эти два благословения, самых главных в жизни, как ничто другое, укрепляли Таню.

С самого начала войны она рвалась на фронт, но по слабости сердца в этом ей было отказано. И всё же сестра Калитина три года проработала в госпитале, выполняя самую трудную работу. Она даже ночевала там, боясь оставить раненых. Многие из них часто просили её:

– Сестрица, посидите рядом. Когда вы рядом, так и легче становится.

И Таня сидела, не спала ночами, отдавая себя без остатка страдающим людям. Она не бывала в гостях, не появлялась в обществе, не посещала театров. Только два места и было у неё в последние годы: госпиталь и храм, куда ходила она исправно всякий день.

Вот и сейчас, в этот великопостный вечер, она покинула раненых, чтобы успеть ко всенощной… Стены церкви были сплошь в щербинах от недавнего обстрела. В разбитом окне виднелся небольшой, написанный на стекле образ Спасителя. Кругом иконы рассыпаны были осколки стекла и разорвавшегося снаряда, а образ чудесный остался нетронутым.

– Видишь, сестрица, снарядом окно высадило, всё перебило, а икона – цела, – произнёс старик-сторож.

– Божие чудо, – откликнулась Таня, перекрестившись.

В церковь набилось много народа: раненые, местные казачки, сёстры… В сумраке успокаивающе горели свечи, пахло ладаном и наступающей весной. И тихий голос старенького священника читал Евангелие, и тихонько плакали женщины, и нестройные голоса выпевали псалмы, которым привычно вторили Танины уста. И душа наполнялась тихой отрадой, покоем. «Спаси Господи людие Твоя и благослови достояние твое, победу Православным христианам над сопротивныя даруя и Твоё сохраняя Крестом Твоим жительство…» – шептала Таня с неизменным жаром святые слова. Она молилась обо всех сражающихся под стенами Екатеринодара и погибающих в иных широтах истерзанной России, о своих раненых, мысль о которых не покидала её ни на мгновение, и о самом дорогом своём человеке, также в эти часы бьющемся на подступах к городу и ежесекундно рискующем быть убитым… Слёзы тихо катились по лицу из широко раскрытых глаз. Служба шла своим чередом, а стены церкви то и дело вздрагивали от залпов орудий, и не прекращался страшный их гул…

После службы Таня вернулась в лазарет, тихонько прошла вдоль лежащих на полу, на соломе, раненых. Один из них, молоденький подпоручик, потерявший зрение после тяжёлой контузии, шёпотом окликнул её:

– Татьяна Сергеевна, это вы?

– Как вы узнали?

– Я ваши шаги узнал… Татьяна Сергеевна, что там? Что говорят: возьмём Екатеринодар?

Таня опустилась на колени рядом, взяла его за руку:

– Тише, Алёшенька. Как бы нам с вами не разбудить никого.

– Так что же говорят?

– Все очень верят в нашу победу.

– Хорошо бы и впрямь… А не то только и останется, что застрелиться… Вы, если отступать будем, скажите. У меня револьвер всегда наготове.

Таня внутренне похолодела. Сколько раз во время тяжёлых боёв приходилось ей слышать: «Сестрица, не пора ли стреляться?» – и каждый раз вздрагивала от этих слов. Что будет с ранеными, если армия отступит? Кто позаботится о них? Красные не щадят никого. Попасть раненым в их руки – обречь себя на мучительную смерть. Потому и готовы они стреляться в случае, если армия отступит…

– Полно вам, Алёшенька. Мы уже столько выдержали, что выдержим и это. А вы спите лучше, пока канонада затихла…

– Я не могу видеть вашего лица, Татьяна Сергеевна, но, мне кажется, вы похожи на мою сестру… Я не знаю, где она сейчас, жива ли… Я вообще ничего не знаю о моей семье.

– Я уверена, что ваши родные живы и ждут вас.

– А я вернусь к ним калекой…

– Алёшенька, оставьте это. Ещё не всё безнадежно. В походном лазарете нет хороших специалистов, инструментов и лекарств, но они будут в городе. И вы ещё можете поправиться!

– Спасибо вам, Татьяна Сергеевна. Я вас ещё об одном попрошу…

– Я слушаю вас, Алёшенька.

– Берегите себя! Ради Бога – будьте осторожны!

– Обещаю вам, Алёшенька.