Багровый закат

На этот раз Публий долго молчал, как бы подчеркивая важность того, что он намерен сказать. С некоторой официальностью произнес:

– Я прибыл в Иудею не только по заданию Генерального штаба, я привез с собой важное поручение его Божественного Величества Императора Клавдия, да продлятся бесконечно его славные годы!

После этой, обязательной для тех времен тирады, Публий, не теряя серьезности, перешел на обычную, размеренную речь.

– Наши государства, как тебе известно, связывает содружество и взаимная поддержка еще со времен Иегуды Маккавея.

Могучий Рим, чьи владения распространяются от Бретани и Галлии на северо-западе до Парфии на юго-востоке, имеет надёжные границы и верных подданных во всех провинциях Империи, однако Рим тревожат вылазки Парфии, превратившейся в необузданную силу.

Он сделал паузу.

– Не погашен фронт в Армении, где парфяне пытаются закрепиться. В настоящее время, – доверительно сказал Публий, – Рим не заинтересован в войне с Парфией, однако желает, чтобы Митридат получил жесткий отпор, если посмеет приблизиться к владениям нашей Империи.

В стремлении к миру и безопасности наших владений, Рим нуждается в надежных союзниках, – продолжал Публий. – Иудея – один из них.

Никто и никогда не сможет забыть героизм воинов-маккавеев, разгромивших армию селевкидов при нашей молчаливой поддержке.

Да и твои, Бен-Цур, схватки с парфянами в Дура-Европосе, сражение у стен Александрии Месопотамской, – с тонкой улыбкой сказал Публий, – не исчезли во мгле истории….

Напоминая о наших союзнических отношениях, Рим желает подчеркнуть полное доверие к народу Иудеи. Уже имеется договорённость с Синедрионом о создании самостоятельного Иудейского корпуса, состоящего из двух полных легионов.

Главной миссией корпуса будет защита северо-восточных границ Империи.

После столь важного сообщения, наступило неловкое молчание. Бен-Цур не совсем понимал, зачем римский легат рассказал ему, далёкому от власти человеку, обо всех этих, государственной важности вопросах.

…Он давным-давно отдалился от военных дел и, тем более, от политики.

В нем проснулась любовь к земле. Его волновали весенние запахи цветущего миндаля. Вместе с Шифрой они взращивали виноградные лозы. Возвели на своей земле винодельню. Отпала необходимость перевозить созревшие ягоды на дальние расстояния, а это, в свою очередь, способствовало их полному сохранению.

Случались и неплохие урожаи зерновых.

Пшеница, ячмень, масло, вино, сухофрукты, мешки с чечевицей надежно хранились в просторном погребе, высеченном в скале, прилегавшей к их дому. На стенах было подвешено множество аккуратно связанных в пучки лечебных трав, длинные ожерелья лука и чеснока.

Он видел, как Шифра радовалась наступившему благополучию, и от этого сердце его наполнялось тихой радостью.

Однако далеко не все было так, как того хотел Бен-Цур. До последнего времени его тревожило тяжелое финансовое положение Эльки. Большие деньги, которые купец Нимрод вложил в расширение гончарных мастерских, не дали ожидаемых результатов.

Вернее, результаты были и даже неплохие. Многочисленные заказы римлян Элька выполнял точно и в срок, и качество изделий было хорошим. Уж кто-кто, а он, Бен-Цур, видел и знал это. Мастерские и для него стали неотъемлемой частью жизни, как и жизни его семьи, почти полностью занятой в работе этих мастерских.

Но только теперь, с получением от римлян заработанных за год денег, и предстоящих работ по выполнению большого заказа Пятого легиона, можно было вздохнуть свободно.

И все же где-то в глубине души затаилась тревога. На этот раз причиной тревоги была его старшая дочь Ривка. Она слишком много времени проводила с Ноахом – сыном покойной Эсты.

– Если бы это были романтические отношения, свойственные юности, Бен-Цур бы только радовался, хотя рьяные приверженцы строгих семейных отношений не одобряют подобного поведения юношей и девушек до свадьбы. Но Ривка и Ноах были увлечены совсем другим.

Бен-Цуру не нравится видеть их в обществе Тарфона, человека, чья приверженность к земле предков, отвергает любые сложившиеся условия, если они нарушают ритуальную чистоту Земли Израиля. Даже если эти условия неизбежны, и могут быть использованы для обеспечения будущего.

Острые ножи этих людей опасны и могут угрожать даже такому высокопоставленному римлянину, как его гость Публий.

Не случайно он, Бен-Цур был все время настороже, когда Ривка, вместе с Шифрой и другими женщинами подавала угощения римским гостям в его собственном доме.

…Тяжелые предчувствия не покидали Бен-Цура…

– Теперь, я подошел к самому важному, – донесся до него голос Публия.

Этот голос мгновенно возвратил Бен-Цура к реальной действительности.

– Нам предстоит поездка в Кесарию. Надеюсь, наместник Тиберий Александр уже получил соответствующие указания Императора и обеспечит всем необходимым Иудейский корпус.