Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

Владимир Ильич хотел было прихватить с собой в поездку жену и тещу, но соратники забузили.

— Я тоже хочу во Францию! — вступил Лев Троцкий. — Мне нравятся французские вина.

— Там еще женщины! — встрепенулся престарелый Георгий Валентинович Плеханов. — Я знаю.

— Зачем вам они? — заметил Троцкий.

— Я увижу и вспомню. Непременно вспомню.

— Ладно, — не стал упираться пролетарский вожак. — Пусть будет по-вашему.

И они уехали в Париж втроем.

Назад они вернулись позже обещанного срока. Дома Владимира Ильича встречала встревоженная жена.

— Володя, где вы пропадали столько времени?

— Представь себе, Надюша, нас забрали в тюрьму.

— Кого?

— Всех троих. Меня, Леву Троцкого и Георгия Валентиновича Плеханова.

— За что?

— Якобы за призывы к восстанию.

— Что же вы натворили?

— Отметили окончание учебы. На троих. Выпили немного сухого вина.

— А дальше?

— Почувствовали, что складывается революционная ситуация: верхи хотят, низы могут.

— И вы отправились штурмовать Бастилию?

— Мы двинулись к площади Согласия.

— Но там одни проститутки!

— Ошибаешься, Надюша. Проститутки — это люди, меняющие свои принципы и убеждения в угоду конъюнктуре.

— Ну, продажные девки.

— Снова неверно. Мы увидели их свежим взглядом.

— И кто же они оказались?

— Авангард революционного движения. Передовой отряд рабочего класса. Помнишь наше:

«В царство свободы дорогу грудью проложим себе.»

Они это и сделают.

— Что?

— А вообрази: если они пойдут куда-то в своей рабочей форме, за ними потянется пролетариат, крестьянство и вся передовая интеллигенция.

— Вся ее мужская часть… А в чем же состояла ваша роль?

— Задача социал-демократов — указать им верный путь и уговорить следовать по нему.

— И вы стали делать это прямо на площади Согласия?

— Нет, Надюша, конспирация! Мы отвели их в Болонский лес.

— А как вы оказались в тюрьме?

— Какой-то штрейкбрехер нас заложил. Наверно, потому что не заплатили.

— И многих вы успели уговорить?

— Я — трех, Георгий Валентинович — одну. Лева сказал, что шесть. Но думаю, что как всегда привирает.

— Вижу, тебя утомили эти передряги.

— Архиверно. Я устал.

— Я так и знала. Даже приготовила тебе освежающую ванну. Ступай, полежи!

Она ласково коснулась плеча мужа.

— Ты истинный марксист, Надюша, — проникновенно произнес Владимир Ильич. — Спасибо. Иду. Скажи, а почему из ванной комнаты тянет хлорной известью?..

На другой день, просматривая подготовленные супругой партийные документы, Владимир Ильич обнаружил в названии партии букву «б».

— Откуда она взялась? — удивился он.

— Я поставила, — ответила верная спутница.

— Но зачем? Разве в партийной среде могут быть «б»?

— Настоящие партийцы — это большевики. Чтобы отличать их от наших идейных недругов — меньшевиков, я и поставила эту букву.

— Остроумно! — похвалил жену Владимир Ильич.

После революции эту букву из названия партии убрали. Первые партийцы к тому времени заметно постарели. Да и меньшевики перестали существовать.

Революция 1905 года

Яйца в мешочке

Происшедшее в пятом-седьмом году называют по-разному. Тут тебе и революция, и генеральная репетиция к ней, и даже — события.

И все вроде бы и рядом, и похоже, а как-то не очень ложится.

Революция — дело быстрое. И результат ее — свержение строя. А здесь и тянулось все почти три года, и строй уцелел.

Генеральная репетиция — термин театральный. Покричали на сцене, руками — ногами подвигали. И — разошлись. А у нас людей и убивали, и калечили, и судьбы ломали. Какая уж это репетиция?

Событие — слово особое. Очень оно зависимое, несамостоятельное. Какое к нему прилагательное подставишь — так и выглядеть будет. Крупное, важное — это одно. А мелкое, незначительное — это совсем другое.

Словом, близко, рядышком, но не в точку.

И все же, как не крути, а от революции не уйти. И народ поднялся, и власть пытались свергнуть — это ж и есть революционные действия. Не вышло, результата не получилось — это правда. Но и так бывает.

Тут удивляет другое. Массы восстали, а вожаков нет. Спрашивается, где были революционеры? Что они в это время делали? Почему их не было не слышно, не видно?

А ведь казалось бы, как для них все удачно складывалось. Есть революционная партия. Она ведет активную работу: агитирует, развивает теорию борьбы, готовится к действиям.

И партийные руководители в полном соку — им около тридцати. Еще сохранился азарт молодости и накоплен опыт зрелых лет.

И где же все эти вожаки? Где партийцы? Испугались? Растерялись? Не поверили в силу масс? Или что-то иное?..

В один прекрасный день, точнее, к вечеру Владимир Ильич вернулся домой взбудораженный.

— А ты вовремя! — обрадовалась супруга. — Прямо к ужину.

— К черту ужин! — вскричал пролетарский вождь. — Неси самый большой чемодан!

— Мы едем на Лазурный берег?

— Мы едем в Россию!

— Но там полиция!

— Там революция!

— Ты вчера чихал и кашлял.

— И что?

— Простыл. В таком виде нельзя ехать. Там же зима, холод, мороз. Нужны валенки, овчинный тулуп и шапка-ушанка.

— Купим!

— Где? Здесь этим не торгуют. А в России магазины наверняка закрыты.

— Одолжим у буржуев!

— Это грабеж!

— Это экспроприация!