Байки космического патруля

— Не обращайте внимания, — сказал Добсон. — Вероятно, это промах какого-то клерка. Они не могут сделать это с нами. Через день-другой я увижу Анджерхада, и он все уладит. «Подтвердить сообщения и прислать расписание» — это не имеет значения. Позднее радиограмма будет признана недействительной.

— Хорошо, — сказал Ференц, прежде, чем прервать связь. — Я поручу Бентону подготовить правдоподобное расписание и отправить его. Потом мы обо всем забудем.

— Правильно, — донесся довольный голос Добсона.

К работе над расписанием Бентон приступил с огромной радостью. То, что он задумал, не было невозможным, но было трудным: это был план, по которому экипажу монитора, этим пропитанным шампанским, избалованным любимчикам судьбы — придется попотеть. Бентон не мог узнать, приложил ли Буллард свою руку к этим двум сообщениям. Не знал он и какой должна была быть его собственная роль. Но для него эти радиограммы принесли прекрасную возможность. И надежду.

Потому что Бентон знал то, чего не знали Добсон и Ференц, — фактическую неизменность графиков после представления. Они проделывали путь через много кабинетов, и служили основанием для составления многих других планов. Их встраивали в более обширные графики флота, которые вырабатывали месяцами раньше. Изменения в последнюю минуту были недопустимыми. Ты должен жить по своему расписанию, либо объяснить отклонения от общего графика. К тому времени, когда жалоба Добсона достигнет министра, в дело уже будет вовлечено слишком много ведомств, и распутать этот клубок уже не удастся. «Мститель» обязывался выполнять действия, которые Бентон сейчас вносил в график, причем выполнять беспрекословно. Никакому обсуждению график не подлежал.

Итак, Бентон заполнил форму 1000 и с улыбкой отправил ее. Процесс начался, и остановить дальнейшие события уже было невозможно. Учения будут проведены, а он, и Перселл — единственные компетентные специалисты на корабле — будут следить за их проведением. Прекрасная перспектива! Списанный было в утиль, монитор неожиданно привлекли к службе. Но тут Бентон вдруг вспомнил, что он и сам ничего не знает о кататронах. Молодой человек облился холодным потом. Что ж, теперь и ему придется узнать что-то новое.

Он прошел вперед по ярко освещенному коридору, потом сел в лифт и поднялся на палубу. Тут Бентон попал в помещение с восходящими лестницами, а затем через люк проник в башню.

Из этой небольшой комнатки командир башни управлял работой двух мощных проекторов. Ее стены представляли собой нагромождение дисков, счетчиков, странных устаревших механизмов, назначение которых было ему едва понятно. На другой стороне стояла коммутационная панель, за которой виднелась сама башня. Это большое пространство было заставлено полками с аккумуляторами, возбудителями и ускорителями, среди которых особенно странно смотрелись массивные электромагниты из зеленоватого металла. Прежде Бентон видел все это только один раз — в тот день, когда он прибыл служить на «Мститель». Позднее он понял, что все это массивное оборудование было всего лишь маскировкой. Оно было отрезано от электропитания.

Бентон перешел в башню, чтобы осмотреться получше. Тут прямо перед ним возникли две фигуры — на ноги поднялись два испуганных скаймена. Они сидели, играя в эй-си-дьюси.

— Простите, сэр, — сказал один из них, коренастый человек с седыми волосами и глубокими шрамами от ожогов на лице, — раньше сюда никогда не заходили офицеры...

— Все нормально, — сказал Бентон. — Порядки меняются. С завтрашнего дня мы начинаем занятия по боевой подготовке. Можете мне показать, что тут к чему?

Скаймен улыбнулся. Это был Хэндли — главный специалист по электронике. Он носил красную и пурпурную медали за четвертую Битву на Астероидах — ту, в которой «Мститель», тогдашний король флота, отправил в небытие каллистианский флагманский корабль.

— Я воевал с этими пушками во время первого срока моей службы, — сказал он, — хотя я тогда был простым телефонистом. Кое-что я еще помню. «Мститель» готов к делу, понадобится только горючее, да сотня пригодных парней.

— Расскажите мне об этом подробнее, — попросил Бентон.

Он слушал. Кататроны были исправны. Они по-прежнему были лучшим оружием, если бы не их чрезмерный вес и медленный темп стрельбы. Устарели они, прежде всего, потому, что преимущества оказывались у более удобных, портативных и скорострельных орудий. Аккумуляторам требовались считанные минуты, чтобы высвободить импульс атомной энергии, и как только это происходило, ничто известное человеку не могло перед ними устоять. Но в интервалах между выстрелами корабль был беспомощен, и в стычке с участием многих кораблей этот недостаток становился фатальным. Передовая военнотехническая мысль предпочла залпам этих кататронов сплошной вал огня, хотя и меньшей силы.

— Мы можем проводить учения, — сказал Хэндли, — но стрелять — нет. Когда они установили экстромы, они разъединили кабели и отсекли их от генераторов, подававших питание. Мы можем либо летать, либо стрелять. Но не то и другое одновременно. Иначе упадем, как камень.