Байки Семёныча. Вот тебе – раз!

В общем, как ни крути, но Гана очень даже под Дмитриевы цели уединения подходила. «Поеду, – подумал он. – Обязательно поеду! А хоть и завтра, например, возьму да поеду», – решил он и пошел билеты покупать. Пошел и по дороге очень даже удачно своего закадычного товарища повстречал. Звали товарища Эдвардом. И не подумайте, что это кличка какая-нибудь, по моде тех времен взамен имени, мамой и папой даденного, креативными друзьями присвоенная. Это когда Михаил становился Майклом, Денис – Дэном, Ваня – Джоном, а Николай по какой-то неведомой причине, как и Миша, поименовывался все тем же самым Майклом. Нет. Эдварда так его собственные родители назвали. За что они так с малышом, остается только гадать, но очень долгое время Эдвард стеснялся представляться полным именем и скромно предлагал звать его «просто Эдик». Однако, если быть совсем уже честным, это не сильно облегчало жизнь подростка с исконно русским отчеством Иванович и именем, зачем-то взятым из рыцарских романов средневековой Баварии. Ну вот согласитесь, что «просто Эдик Иванович» звучит пусть и оригинально, но все одно как-то не по-человечески.

Не помогло ему и появление на голубых экранах «заслуженного академика» от истории, товарища литературного публициста Радзинского, в священном трепете и высшей степени актерского мастерства вещающего визгливым фальцетом о кровавом тиране Иосифе Виссарионовиче и жутком императоре Калигуле Гае Юльевиче. Среди старшего поколения, еще не утерявшего любви к познанию мира, включая его историю, кучерявый тезка нашего Эдварда получил заслуженное уважение и некоторое время даже собирал аудиторию, немного подвинув магического колдуна Кашпировского, заряжавшего организмы и аккумуляторы граждан посредством телевизора. Однако среди ровесников Эдварда и голос, и внешний вид писателя только утвердили аудиторию во мнении, что Эдик совершенно точно рифмуется со словом, очень созвучным слову «велосипедик». В конечном счете, со временем притомившись рукопашно доказывать, что «Эдик» ни с чем не рифмуется, он начал представляться двумя буквами – Эд.

Ну а немного позже, когда Эдвард Иванович вернулся со службы в рядах Вооруженных сил Советского Союза, которую проходил в составе десантно-штурмового батальона, все два года бегая за душманами по горам афганского Гиндукуша, все прежние друзья и все новые знакомцы под страхом полного ушиба организма запамятовали о рифмосложении как о явлении в целом. Приняв во внимание, что к росту Эда в почти два с половиной метра в армии прибавилась мышечная масса в сотню килограмм, в кругу друзей как-то само собой и незаметно Эда стали называть Слоном. Сам Эд такому поименованию вовсе не сопротивлялся, а потому и я далее его никак по-другому называть не стану.

Ну так вот…

Бодро шагающий за билетами Дмитрий встретил Слона в странном состоянии. Всклокоченный Слон брел неспешным шагом, при этом выглядел так, будто только сейчас скатился с самой вершины Килиманджаро и сильно стукнулся головой о камень у ее подножия в самом конце своего длинного пути. Вся одежда Слона была изрядно оборванной и ужасно грязной, а на спине явственно виднелись несколько отпечатков подошв. Под левым глазом богатой гаммой фиолетово-сиреневых оттенков расцветал здоровенный кровоподтек, а из всклокоченных волос выбивался разнообразный мусор. Было совершенно понятно, что Слона били. Но кто же такое мог сотворить? Чтоб избить Слона до такого внешнего состояния, участников процедуры должно быть никак не меньше восьми, и при этом сам Слон должен был со своим участием в этом избиении согласиться, совершенно не проявляя ответной агрессии. То есть сидеть и, мирно сложив ручки, наблюдать за процессом как бы со стороны.

После недолгих расспросов выяснилось, что так оно все практически и произошло. Все дело в доброте. В доброте и спокойствии, как правило людям больших размеров присущих. Ну вот вы сами посудите, если человек по размерам своим в любые двери только боком и пригибаясь входит и двести килограмм тяжестью не считает, как вообще недобрым быть может? Он же, если на него, упаси Боже, какой нерв снизойдет, в сердцах сократит человечество вдвое, хотя потом, конечно же, и сам переживать станет. Но ведь поздно же уже будет! Вот и ставит Природа на таких крупноразмерных людей ограничение. Добрые они, к нашему всеобщему счастью, добрые и спокойные. И Слон такой же был, как ни странно.

Ну да ладно, о деле…