Байки старого еврея

Казалось бы, условия, мягко говоря, некомфортные, но человек приспосабливается и к таким. К тому же эта не совсем цивилизованная жизнь компенсировалась другими благами. Кроме заработка, превышавшего зарплату в центре в 2–3 раза, было просто фантастическое снабжение. В магазине было всё: столовые, чайные, кофейные сервизы (причем японские) – бери – не хочу, джинсы не фабрики «Большевичка», а американские. Про сервелат и бразильский кофе упоминать как-то стыдно. Любители охоты-рыбалки могли, записавшись в очередь на полгода максимум, купить мотоцикл «Урал» (в «девичестве» «Цундап»). Правда, владельцев «Урала» было мало, так как мотоциклы тут же перекупали за три цены аборигены. Дело в том, что многие из них занимались шишкованием, то есть сбором кедрового ореха, и за мотоцикл готовы были душу дьяволу продать, не то что заплатить сверху. Особо приближённые к начальству могли «по записи» купить аж УАЗ-469. Но это были так называемые профессиональные первопроходцы, те, кто приезжал на новое место одним из первых, работал три-пять лет, пока не падали зарплаты, и – вперёд, на новую стройку! За туманом и за запахом рубля. Остальное же население довольствовалось тем, что, написав заявление в бухгалтерию о вычете из зарплаты ежемесячно 120–250 рублей, через три года получало талон на автомобиль по выбору – от «Запорожца» до 6-й модели «Жигулей», которые, как и «Урал», перепродавались по месту получения. Тут уж ничего не поделаешь: бытие определяет всё, сознание в том числе. Местное население всех этих благ было лишено. И если быть честным, оно нас не очень жаловало, да и были тому причины. Доходило до абсурда. Местное население получало надбавку к заработку в 40 процентов. Мы, бамовцы, за ту же работу получали надбавку в 110 процентов, и это до полярок, за пять лет работы. Полярные доходили до 50 процентов. На резонный вопрос «где Сибирь и где Заполярье?» отвечаю: приказ министра! Вот и выходило, что чешское пиво они не кушали – обходились по привычке бражкой, разные «вранглеры» и «левисы» не жаловали, поддерживая местную промышленность. А вот что за забором родной лесопилки, в «Бамтоннельстрое», бабы, сидя в конторе в тепле, получали вдвое больше – это их не радовало. Должен заметить, что местных аборигенов брать на стройку было строжайше запрещено. Почему, я думаю, объяснять не надо. Кроме того, неумолимо приближалась «железка», то есть трасса. Родное правительство обещало потомственным рыбакам и охотникам современные квартиры в… многоэтажных домах! Так что светило им сушить сети на балконе, а лодки и снаряжение держать на антресолях. Другое дело – а кого это интересовало? Так что их нелюбовь была оправдана. Я, во всяком случае, их понимал, да и не только я.

Про лес и щепки помнили все. «Усатый» сдох давно, но «щепки» так и остались. Остались и по сей день. Достаточно вспомнить «Курск», «Норд-Ост» и т. д. Но я сейчас о другом – о стройке века, об энтузиазме и не очень обычном для меня отрезке жизни. О том, как на трассу приезжали всякие Кобзоны, Дины Риды и примазавшийся к ним Кола Бельды (это тот, что хотел кого-то уволочь в тундру, утверждая, что олени лучше). Приезжал этот Бельды в Северобайкальск. Завклубом был Яша (еврей из Улан-Удэ), закончивший тамошний институт культуры, сразу после знакомства сообщивший мне так, между прочим что театр народного творчества под его руководством стал дипломантом конкурса, показав (нет, я серьёзно) «Трёхгрошовую оперу» Брехта. Узнав, что я когда-то служил на «Ленфильме», и желая, как я думаю, удружить (соплеменник, как ни крути), припас для меня контрамарку на этого самого Бельды. Делать нечего, сбегал в магазин, купил коньяк, предупредив, что за следующую подобную услугу он получит от меня в глаз. Он же, Яша, устроил выволочку киномеханику за то, что вместо индийского фильма «Пароль – голубой лотос» тот привёз «Подранки» – совершенно потрясающий фильм, на мой взгляд. Но всё-таки была у нас отдушина. Наш комсорг где-то нашёл помещение на 15–20 человек, и раз в неделю там собирались везунчики (на 15 000 человек 20 мест). Каждый раз было что-то новое. Если на этой неделе кто-то приносил записи Высоцкого и рассказывал о его творчестве, то на следующей это могли быть «Битлз». Входные билеты были в виде фотокарточек. Я имел весьма скромные познания в этом деле, тем не менее его поручили мне. Понятно, что запись на эти посиделки была забита на несколько месяцев вперёд. Потом, уже в другом посёлке, куда я перешёл работать, эту идею начальство зарубило на корню. Нам, организаторам, было заявлено прямо: неча создавать коллектив в коллективе. Вы спросите: отчего в Северобайкальске было «зя», а в поселке Гранитном – «низзя»? Очень просто. В Северобайкальске жило 15 000 человек, а в Гранитном – около 400. Если вычесть из этих 400 тех, кто дипломанта от дипломата не отличал, то наберётся человек 100. Вот вам и ответ.