Бакарди и долгая битва за Кубу

помогал плотникам делать бочонки и ящики. Все на фабрике называли его Марианито, и

это уменьшительное имя сохранилось за ним на всю жизнь. Мальчик понимал, что его

мать полностью зависит от тех денег, которые он приносит домой, и поэтому трудился до

поздней ночи, так что в конце концов руководство обратило внимание на его серьезность

и усердие. Понемногу ему стали поручать все более ответственные задания, а он быстро

схватывал основы производства рома и мало-помалу узнал их не хуже членов семьи

Бакарди. «Они меня баловали, - говорил впоследствии Лавинь о Бакарди. – Я был для них

как приемный сын». Факундо Бакарди Моро, сын основателя компании и первый ее

«технолог», еще занимался семейным делом, когда Лавинь пришел на работу в «Бакарди»,

и молодой человек не упускал возможности понаблюдать за работой мастера и перенять

его знания. Хотя официального инженерного образования Лавинь не получил, но усвоил

органолептические методы оценки качества рома – судил о нем по вкусу и аромату и даже

по тому, как он ощущался на коже.

Лавинь много лет проработал на заводе «Бакарди» в Мехико и так великолепно

знал технологии «Бакарди», что один мексиканский конкурент даже пытался переманить

его к себе, утверждая, что с техническими знаниями и опытом Лавиня они вытеснят

«Бакарди» с мексиканского рынка. Впоследствии Лавинь утверждал, что наотрез

отказался от предложения, поскольку полагал, что если перейдет на работу к

мексиканскому конкуренту, это будет «предательством» по отношению к Кубе и к семье,

которая пестовала его с самого детства. «Мне говорили: «Ты идиот», - рассказывал

Лавинь, - а я на это отвечал: «Да, я идиот, но не предатель!»»

Однако связи Лавиня с семейством Бакарди были разорваны, когда Бакарди

отправились в эмиграцию после конфискации своего имущества на Кубе. Согласившись

работать на национализированном предприятии, Лавинь провел границу между верностью

Бакарди и верностью Кубе и сделал выбор, который возвел между ним и семейством

Бакарди непреодолимую преграду. Тем не менее о своей дружбе с Бакарди Лавинь не

забывал и дома заполнил целый шкафчик памятными сувенирами – бокалами и палочками

для перемешивания коктейлей с эмблемой «Бакарди», фотографиями, на которых он был

запечатлен с Даниэлем Бакарди, Пепином Бошем и другими членами семьи, а также всеми

рождественскими открытками и письмами, которые они с женой получали от старых

друзей по «Бакарди».

Лавинь никогда не был пламенным революционером, и его единственная встреча с

Че Геварой едва не обернулась катастрофой. Гевара как министр промышленности

посетил национализированный завод «Бакарди» в 1964 году – он частенько наносил такие

визиты по всей Кубе. Лавинь страстно любил свое дело – производство рома, - а Че Гевара

думал только о судьбах кубинской революции. С самого начала он ясно дал понять, что на

бывшем заводе «Бакарди» в Сантьяго его интересует исключительно тот вклад, который

предприятие может сделать в укрепление кубинского революционного государства, а не

то, удастся ли сохранить легендарное качество и неповторимый характер кубинского

рома.

- Ну, где вы тут делаете свой крысиный яд? – спросил Че у Лавиня при первой

встрече. Че был, как всегда, в оливковой полувоенной форме и берете, с буйными

черными кудрями и сигарой, торчавшей из нагрудного кармана. Дела он вел в своей

обычной порывистой панибратской манере, как будто по-прежнему оставался

партизанским вожаком в разгар революции. Лавинь, как и многие его ровесники-кубинцы,

гордился своей внешностью и каждый день приходил на работу в идеально отглаженной

спортивной рубашке или гуаявере. Было видно, что дерзость Гевары оскорбила его.

- Здесь не производят крысиный яд, - подчеркнуто учтиво ответил Лавинь. – Мы

делаем лучший на Кубе ром.

После этого он провел Гевару по заводу, объяснил, как в результате брожения,

кипячения и испарения получают этиловый спирт и как затем обрабатывают,

выдерживают и смешивают дистиллят, чтобы получить ром. Лавинь показал Геваре завод

и склад для выдержки рома и рассказал, что ром, который сегодня разливают в бутылки,

на самом деле произведен много лет назад. Гевара внимательно слушал объяснения

Лавиня, однако он явился на завод с собственными идеями. Определенный сорт «экстра-

сухого» рома, который производился на заводе, продавали в аптеках как продукт для

диабетиков. Гевара предложил расширить производство этого сорта за счет того, чтобы

сократить время выдержки, потому что тогда будет меньше потерь из-за испарения.

Лавинь с ходу отверг это предложение, заявив, что ром, который производится под его

наблюдением, не попадет к потребителю, пока не будет должным образом выдержан.

Впоследствии, вспоминая этот визит, Лавинь говорил, что в конце концов сумел