Бакарди и долгая битва за Кубу

дорогой ценой: были убиты 214 американских солдат, а более 1300 ранены, то есть все

американские силы, участвовавшие в боях на тот момент, потеряли около 10 процентов.

Рузвельт докладывал, что его силы взяли холм лишь «ценой тяжелых потерь», и

признавал, что «испанцы сражались очень упорно». После битвы за холм Сан-Хуан,

однако, испанская оборона сильно ослабела. Армия и военно-морской флот Соединенных

Штатов вскоре осадили Сантьяго и с суши, и с моря.

* * *

Среди жителей осажденного города оказался и брат Эмилио Бакарди Факундо, и

свояк Энрике Шуг – и оба они были полны решимости продолжать производство рома.

Над городом постоянно нависал гул канонады, то и дело на улицах рвались шальные

снаряды, пущенные с американских кораблей. Оглушительные взрывы сотрясали

соседние здания, во все стороны летела шрапнель. Все магазины закрылись, рынок

опустел, все припасы приходилось получать у испанских солдат. Горожане были

перепуганы, голодны и постоянно болели из-за несвежей воды. Местная полиция и

ополчение были мобилизованы для обороны периметра города, и в центре Сантьяго

царило беззаконие. Факундо понимал, что среди горожан, симпатизирующих испанцам, у

него много врагов: ведь его революционные взгляды ни для кого не были секретом.

Энрике тоже попал под подозрение – его уже один раз арестовывали, и он избежал

длительного заключения или еще более сурового наказания лишь благодаря

вмешательству на самом высоком уровне.

Энрике и Факундо трезво оценили варианты дальнейших действий. Если оставить

без присмотра винокурню, фабрику по розливу и бочонки рома, оставленного для

выдержки, их, несомненно, разграбят или сожгут. Но если и Факундо, и Энрике погибнут

во время осады, некому будет заботиться об их семьях и заниматься предприятием после

войны. Они решили, что один из них останется, а другой покинет город. Энрике как

французский гражданин обладал свободой передвижения и 2 июля уехал из Сантьяго

вместе с согражданами в сопровождении охраны, обеспеченной французским консулом.

Факундо, чье семейство вместе с Эльвирой уехало на Ямайку, отважился остаться.

Ранним утром следующего дня шесть испанских кораблей, остававшихся в заливе,

двинулись в открытое море, надеясь прорвать блокаду. Американские суда поджидали их

снаружи, немедленно напали на них и за четыре часа уничтожили всех до единого – с

огромными потерями в живой силе среди испанцев. Гибель испанского флота определила

судьбу испанских войск на Кубе. Генерал Хосе Тораль, командующий испанскими силами

на Кубе, капитулировать, однако, отказался. 4 июля Шуг вернулся в Сантьяго по

требованию французского консула, чтобы встретиться с Торалем и организовать

эвакуацию из города оставшихся французов, в том числе раненых и больных, а также тех,

кто не смог покинуть город раньше. Шуг сумел найти много повозок, запряженных

мулами, погрузил на них как можно больше народу и вывез их в деревню Каней, которая

на тот момент уже находилась под контролем американцев. Вскоре поселение беженцев

разрослось более чем до пятнадцати тысяч человек. Один кубинец описал поток людей,

прибывающий в «освобожденную» деревню Каней каждый день из оставшегося во

владении испанцев Сантьяго:

Мужчины и женщины, нагруженные тюками и свертками; дети,

заходящиеся в плаче; старики, ослабевшие после долгого перехода, еле волочащие

усталые ноги; больные и увечные, которых несут на носилках или на плечах.

Толпа пересекла линию фронта молча, плечом к плечу, и пробралась мимо

испанских окопов. А когда они наконец миновали кубинские и американские ряды,

все это множество хором испустило один оглушительный крик: «¡Viva Cuba Libre!»

Они устраивались под открытым небом в самодельных палатках из постельного

белья и сучьев. Каждый день лил проливной дождь, и лагерь превращался в грязное,

кишащее москитами болото. Найти чистую воду было невозможно, а питаться

приходилось только манго.

К тому времени оставшееся население Сантьяго состояло из испанцев и их

местных союзников, тех, кто защищал свою собственность, мужчин боеспособного

возраста, вынужденных остаться, больных, неспособных двигаться, а также бесстрашных

и глупых. Неудивительно, что Факундо Бакарди Моро обнаружил неожиданный всплеск

спроса на свой ром. Если бы он хотел торговать по бартеру, он мог бы менять бутылку на

свежий хлеб или одну-две коробки печенья с вытесненными на них буквами «США» и

контрабандой переправить их за цепь американцев. Считалось, что если добавить

несколько капель рома «Бакарди» в грязную воду, он убьет всех микробов и сделает воду

вкуснее. Факундо и самые верные из его работников по очереди стерегли винокурню и