Бакарди и долгая битва за Кубу

властей, где говорилось, что если житель Сантьяго не доложит незамедлительно о смерти

кого-то из своих домашних, ему грозят арест и каторга на тридцать дней, , то едко

заметил: «Обязанность власть имущих – служить тем, кто страдает. Те, кто страдает, не

должны быть на побегушках у тех, кто командует».

Эмилио с семейством вернулся в Сантьяго в августе 1898 года. К этому времени

над городским залом собраний реял американский флаг, а военным комендантом города

был бригадный генерал Леонард Вуд, получивший повышение в чине за роль в битве за

холм Сан-Хуан. Едва Эмилио успел въехать в свой дом на улице Марина-Баха, как к нему

потянулись старые друзья, чтобы пожаловаться на новую американскую администрацию.

Однако после своего «открытого письма» Эмилио несколько успокоился. Куба наконец-то

освободилась от удушающей тирании испанских колониальных властей. Соединенные

Штаты хоть и оккупировали строну, но временно - и согласно Поправке Теллера

пообещали в какой-то момент уйти с Кубы и признать ее независимость. А пока впереди

была большая работа. Эмилио немедленно отправился повидать своего брата Факундо и

Энрике Шуга и проверить, в каком состоянии находятся дела «Bacardi & Compañía».

Невероятно, но факт: винокурня пережила войну целой и невредимой, и хотя временами

рома на ней производились сущие капли, полностью она не останавливалась ни разу.

Эмилио по-прежнему был президентом фирмы, хотя ей снова пришлось долгое время

работать без него, а по возвращении он оставил ее практически полностью в руках брата,

сосредоточив свои усилия на восстановлении родного города.

Вскоре стало очевидно, что американская военная оккупация во многом служит на

благо городу. При всей свои любви командовать, беспардонности и даже расизме

американцы не знали себе равных в умении добиваться, чтобы работа шла - и шла быстро.

В то время Сантьяго была нужна именно американская армия. По правде говоря, никто не

мог служить более ярким воплощением американского военного таланта и американской

узколобости, чем сам Леонард Вуд, назначенный губернатором города. Вуд родился в

Новой Англии и был воспитан на ценностях северян – умеренности, трудолюбии,

спортивном духе и патриотизме. Когда ему не удалось попасть в академию Вест-Пойнт,

он получил медицинское образование в Гарварде, а после этого сразу же решил делать

военную карьеру. В последние годы «индейских войн» его направили на западные

границы, где он настолько преуспел в сражениях с вождем апачей Джеронимо, что

получил за свой вклад Почетную медаль.

Впоследствии он поступил на работу в Белый Дом и был личным врачом Гроувера

Кливленда и Уильяма Мак-Кинли, однако мечтал снова оказаться в гуще сражений. В

Вашингтоне он познакомился с Теодором Рузвельтом, который разделял его страсть к

энергичным физическим упражнениям на свежем воздухе. Оба располагали

политическими связями на самом высоком уровне – и оба задействовали их безо всяких

колебаний, когда боролись за руководящие позиции в подразделении «Мужественных

всадников» на Кубе. У Вуда была прямая спина и грудь колесом, короткие темные волосы

он зачесывал назад – и мог запугать одним взглядом, так что для того, чтобы занять

главенствующие позиции, оружие ему не требовалось: при себе он носил всего лишь стек

для верховой езды. К задаче управлять Сантьяго он подошел с обычной для него

деловитостью и решимостью.

Эмилио Бакарди не видел Сантьяго в худшие дни. А Леонард Вуд видел.

Осажденный город был обезглавлен, пятьдесят тысяч его жителей остались без пищи и в

антисанитарных условиях, ежедневно от голода и болезней погибало двести человек. Вот

как Леонард Вуд описывал в своих воспоминаниях первую прогулку по городу 20 июля:

Длинные вереницы изнуренных, желтых, жуткого вида людей устало

тащились по грязным улицам, обходя трупы животных и груды разлагающихся

отбросов, или обессиленно присаживались в долгожданной тени, пытаясь

восстановить силы дремотой. Из заброшенных домов струилось пугающее

зловоние, лучше всяких слов говорившее, что внутри мертвецы. Казалось, самый

воздух напоен смертью… Жители не успевали сразу хоронить мертвых, и их

сжигали грудами по восемьдесят-девяносто трупов, нагромождая их на решетки из

рельсов вперемешку с соломой и хворостом. Все это поливали галлонами керосина,

и страшная груда быстро обращалась в пепел. Другого выхода не было – мертвые

грозили живым, вот-вот могла разразиться эпидемия.

Вуд как губернатор Сантьяго немедленно взял на себя задачу накормить голодных

и начать лечить больных, а также похоронить мертвых. Лености он не терпел; всякий, кто

не подчинялся предписаниям по расчистке улиц, рисковал подвергнуться публичной

порке хлыстом. В первые недели Вуд превратился в диктатора Сантьяго, однако на