Бал жертв

— Недоверия! — вскричала фермерша Брюле. — Недоверия к тебе, мое бедное дитя! Ах, боже мой!..

— Ну, когда так, матушка, — сказал Сюльпис, усадив мать у огня и сам сев возле нее, — тогда скажите мне, как это случилось.

Мамаша Брюле испуганно осмотрелась, потом сделала усилие и решилась излить сыну тайну своего сердца, сжигавшую и мучившую ее так давно.

— Помнишь ли ты то время, — начала она, — когда мадемуазель Берто де Верньер в замке Рош учила девушек петь для праздника Тела Господня?

— Помню ли! Сестра каждое утро ходила в Рош, а мамзель де Верньер полюбила ее.

— С этого-то времени началось несчастье твоей сестры.

— Как это, матушка?

— Она влюбилась в графа Анри.

— Ах, боже мой!

— Разумеется, граф Анри и его сестра никогда этого не знали. Но дочь моя плакала день и ночь и сказала мне в один вечер: «Ах, матушка, я знаю, что я от этого умру!» Я осмелилась сказать об этом отцу. Сначала он рассердился, потом посадил Лукрецию к себе на колени и сказал: «Ты слишком глупа, что плачешь таким образом, малютка!» Она расплакалась еще пуще, а он прибавил: «Вместо того чтобы портить себе глаза, знаешь, что я сделал бы? Вырядился бы по последней моде, так, что глаз не отвести, смеялся бы, чтоб показать мои белые зубки, и так смотрел бы на этого дурака, графа Анри, что он потерял бы голову. Ему только двадцать лет — это прекрасный возраст… Видишь ли, — прибавил твой отец, — если бы я был такой хорошенький, как ты, то захотел бы, чтобы граф Анри был без ума от меня через неделю». «Но, — сказала Лукреция, которая все плакала, — к чему это приведет? Граф Анри знатен и очень богат в сравнении с нами, захочет ли он на мне жениться?» «У меня есть двуствольное ружье, — отвечал ей отец, — когда он тебя скомпрометирует, он должен будет жениться на тебе!..» Лукреция воскликнула с негодованием: «О! Это было бы гнусно! Никогда! Никогда!» С этой минуты она перестала ходить в замок Рош, но заметно изменилась: ее глаза были красны, лицо бледнело, она чахла… Иногда она убегала из фермы до рассвета и пряталась в густых зарослях у входа в лес в надежде видеть, как граф Анри пойдет на охоту, потом она возвращалась домой и, заливаясь слезами, говорила мне: «Я видела его». Отец твой пожимал плечами, говорил, что Лукреция глупа, что, если бы она захотела, она была бы владетельницей замка Рош. Вдруг пошли слухи о женитьбе графа Анри на мадемуазель де Солэй. Я думала, что моя бедная дочь умрет. Она три дня и три ночи была между жизнью и смертью, потом Господь и молодость помогли ей. Она встала с постели и уж не плакала, но глаза ее меня пугали: в них точно горел огонь. Она не говорила, не целовала меня… О женитьбе графа Анри на мадемуазель де Солэй все толковали…

Мамаша Брюле дошла до этого места в своем рассказе, когда на дворе вдруг послышались шаги. Сюльпис побежал к порогу и приметил молодых людей, то есть графа Анри и капитана Бернье. Фермерша Брюле подавила крик отчаяния. Человек, шедший к ней, был невинной причиной горя ее дочери. Граф Анри, не подозревавший, что три года назад он внес несчастье в этот дом, вошел, улыбаясь.

— Здравствуйте, мадам Брюле, — сказал он. — Как мы давно не виделись! Как вы поживаете?

— Благодарю за честь, ваше сиятельство… А как здоровье вашей сестрицы? — спросила фермерша, отирая глаза передником.

— Господи боже мой! Вы точно будто плакали, мадам Брюле…

— Не от горя, — отвечала она, — ваше сиятельство, поверьте, я резала лук.

Анри без церемоний сел у огня и движением руки пригласил своего друга капитана сделать то же.

— Знаете, зачем мы пришли, мадам Брюле? — сказал Анри.

— Может быть, вы пришли от дурной погоды? Ветер так и режет лицо…

— Нет. Мы пришли за нашей собственностью. Где ваш муж?

— С утра уехал на рынок в Мальи, ваше сиятельство?

— Вы это знаете наверняка?

— Как же! Он поехал продавать пшеницу…

— И взял с собою мула, — сказал Сюльпис.

— И вы говорите, что он еще не вернулся?

— Нет еще, ваше сиятельство.

— Как это странно! — сказал Анри, посмотрев на капитана.

Честные лица матери и сына не допускали мысли об обмане.

— Однако прошло уже два часа с тех пор, как он проходил через Фуроннский лес, — заметил граф.

— Это очень меня удивляет, — отвечала мадам Брюле, — возможно, он зашел к соседу на ферму Монетье. У вас разве есть к нему дело, ваше сиятельство?

— Да. Я стрелял волка и думал, что не попал, но волк пал мертвый в ста шагах в чаще. Ваш муж проходил мимо и погрузил волка на своего мула.

— Он вам пришлет, если так, завтра утром в дом… Согрейтесь и отдохните… Идти, должно быть, неприятно в такую погоду…

Сюльпис подошел к порогу и смотрел на серое небо.

— Через полчаса, — сказал он, — пойдет сильный снег…

— Ты думаешь?

— Ну, если пойдет снег, — продолжала мамаша Брюле, — ночуйте здесь… Мы сделали две прекрасные комнаты в том строении, где хранится пшеница… Там генерал ночевал несколько раз, там опрятно и постели хорошие. Ого, как уже поздно, — всплеснула руками фермерша, — почти что семь часов… Вы, должно быть, голодны, ваше сиятельство.

— Сказать по правде, мне очень хотелось бы поужинать с вами, — отвечал граф.