Бал жертв

Тогда началось нечто ужасное: борьба ожесточенная, страшная, ужасная. Борьба в темноте… Борьба в которой руки начальника бригады сжали шею жены. Элен вскрикнула в последний раз и прошептала одно имя:

— Анри!

— Ты не увидишь его больше! — ревел генерал, терявший кровь. — Он умрет на эшафоте!

Он стал жать еще сильнее. Элен задыхалась. К счастью, у входа в подземелье блеснул свет. Элен подумала, что пришли к ней на помощь, и последним усилием вырвалась из слабеющих рук начальника бригады.

— Ко мне! — сказала она умирающим голосом.

За светом, блеснувшим вдали, послышался шум голосов и шагов. Элен бросилась к этому свету, как к звезде спасения, но начальник бригады, продолжавший извиваться от боли, произнес одно только слово:

— Сцевола!

Солероль узнал в конце подземелья трех человек. Это были его друзья. Элен бежала к этим людям, которых она видела смутно и которых принимала за слуг замка. Ее остановила чья-то рука, это был Сцевола. Курций и Публикола подошли к начальнику бригады, истощенному борьбой в луже крови.

— Остановите ее! — ревел он. — Остановите ее!.. Она меня убила!

Приказание было бесполезно. Сцевола схватил Элен и сказал ей с диким злорадством:

— А, подлая аристократка! Ты убила генерала!

Тот продолжал кричать:

— Сцевола, она в меня стреляла… Это сообщница Анри, ее кузена… Этого поджигателя… Не убивай ее, я отправлю ее на эшафот.

Элен и не думала вырываться, она без сопротивления позволила связать себе руки, и Публикола оскорблял ее, говоря:

— Надеюсь, что я не буду больше принужден служить тебе, гражданка… Теперь твоей прислугой будет палач…

Курций взял генерала на руки и взвалил на плечо. Тот продолжал реветь:

— Не причиняй ей вреда, Сцевола… Она должна сама взойти на эшафот.

Мрачная и безмолвная, Элен думала об Анри… Об Анри, которого она не могла спасти. Сцевола грубо толкал ее к выходу из подземелья. Вдруг перед ним явился человек, заставивший всех отступить. У этого человека было в руках охотничье ружье. Элен почувствовала трепет надежды.

— Ах, — закричала она, — спасите меня!.. Спасите меня от этих злодеев!

Человек, вошедший в подземелье, прямо шел к Сцеволе, и тот, без сомнения узнавший его, до того был поражен этой встречей, что выпустил руку Элен.

— Я, кажется, поспел вовремя! — прошептал незнакомец.

XXX

Кого это Провидение послало на помощь к госпоже Солероль? Это мы узнаем, воротившись в хижину дровосека Жакомэ.

После ухода Машфера и Каднэ Жакомэ глядел попеременно то на капитана Бернье, то на Лукрецию. Он узнал в последней дочь Брюле, а в первом — товарища Анри, офицера, которого вечером провожал на ферму Раводьер. Жакомэ потерял много крови, но, как уверял Каднэ, имевший некоторые познания в хирургии, ни одна из ран дровосека не была опасна, потому что его ружье было заряжено только дробью. Натура энергичная, полудикая, Жакомэ умел бороться против зла и находить физическую и нравственную силу в опасности; он приподнялся на кровати, между тем как Лукреция с удивлением осматривалась вокруг.

— Милостивый государь, — сказал дровосек Виктору, — в нынешнюю ночь случилось много несчастий.

Бернье положил Лукрецию в задней комнате на кровать Мьетты. Жакомэ сделал знак дочери оставаться с Лукрецией, и взгляд, брошенный им на Бернье, был так убедителен, что капитан понял, что Жакомэ хочет сообщить ему нечто весьма важное. Он запер дверь второй комнаты, оставив Мьетту и Лукрецию вдвоем, потом сел возле дровосека.

— Вы ранены? — спросил он.

— Час тому назад выстрелом из ружья, — отвечал Жакомэ.

— Кто в вас стреля?

— Маленький браконьер, которого мы встретили вчера вечером.

— Заяц?

— Именно.

— А! Негодяй! Но как же это случилось?

Жакомэ рассказал, как он застал Зайца, смотрящего на пожар, и как мальчишка завел его в капкан.

— А теперь вы расскажите мне о пожаре, — попросил Жакомэ.

— Я чуть заживо не сгорел.

— Кто вас спас?

— Эта женщина.

Бернье указал на дверь комнаты, в которой находилась Лукреция.

— Вы знаете, что это дочь Брюле?

— Я это узнал только сейчас.

— А знаете вы, кто поджег ферму?

— Нет, но начинаю подозревать, — прибавил Бернье, нахмурив брови.

— Вы можете ошибаться.

— Не думаю.

— А я в этом уверен!

— Вы, кажется, очень любите месье Анри.

— Я готов умереть за него!

— Я понимаю ваши слова, но знаю, в чем дело.

— Господин офицер, — простодушно сказал Жакомэ, — мне хотелось бы знать подробности того, что с вами случилось на ферме.

— Когда начался пожар, я был заперт в комнате. Я кричал, звал, хотел отворить окно…

— Окно было заперто снаружи, не правда ли?

— Именно.

— А где был месье Анри?

— Его не было в его комнате.

— А!

— Он исчез задолго до пожара.

— Вы знаете, куда он ушел?

— Не знаю.

— Но что вы думаете о его исчезновении?

— Я думаю, — вспыльчиво сказал Бернье, — что это он поджег ферму.

Говоря таким образом, Бернье ожидал энергичного возражения от Жакомэ. Ничуть не бывало. Жакомэ печально улыбнулся и отвечал спокойно:

— Правда, это довольно странно, что месье Анри исчез именно в ту минуту, когда начался пожар на ферме.

— Это действительно странно.